И так далее.

— Неужели Вы не заметили этих «д» сразу?

— Нет, может быть, только через год.

То же самое было, когда я переводил 116-й совет:

Слышите, здесь уже повторяются два звука, «ме». И дальше:

Все это, конечно, получилось невольно, но теперь мне кажется, что этот тон стихам задало слово «измена», о которой и идет в сонете речь.

Повторяю: это все только догадки. Да и кто скажет вам точно, как рождается музыка стиха? Этого не исчислишь. Это все равно, что (как говорил Шелли) угадывать секрет запаха фиалки, бросая ее в тигель… [77]

Я мог бы привести еще много примеров. В моей детской книжке «Цирк» то и дело слышатся звуки «ц», «р», «рд». «Веселые сцены, дешевые цены, полные сборы, огромный успех»; «выход борца Ивана Огурца» — и тому подобное. Опять-таки, наверное, само слово «цирк» вошло в музыкальную тему стихов. Но я этого не программировал.

И уже написав стихотворение «Грянул гром нежданно, наобум», я сообразил, что слово, «наобум», завершающее строку, как бы подтверждает своим звучанием простое сообщение о том, что грянул гром. Оно даже подражает удару грома: «нао-бум-м!»

…То, что я говорил об аллитерациях, относится и к рифме. И здесь нет ничего хуже нарочитости.

Однажды я писал в статье «О хороших и плохих рифмах», о том, что не может быть абсолютной оценки рифмы вне ее значения для данной строчки. Теперь я хочу кое-что добавить к тому разговору.

Конечно, богатая рифма лучше бедной, новая и оригинальная лучше затрепанной, рифма, охватывающая несколько слогов, лучше «мелочишки суффиксов и флексий в пустующей кассе склонений и спряжений». [78] Но оценки эти — вне строки, вне стиха — очень относительны. Какой полководец будет вешать солдатам медали перед боем?

У того плечи косая сажень — ему медаль. У того грудь широка — ему тоже медаль. А этот ростом не вышел — ему ничего. Конечно, и широкие плечи, и богатырская грудь — все это отлично, но еще не заслуживает награды. Кто из этих солдат настоящий воин, об этом мы узнаем только в бою. И может быть, самый неприметный из них окажется самым ловким и храбрым.

Рифма тоже; познается в общем строю, в деле.

Нередко бывает, что самая бедная глагольная рифма оказывается сильнее (потому что нужнее) богатой и причудливой:

В этих строчках Катенина глагольная рифма не случайна. Глаголы эти и по смыслу должны быть в конце строчек; им как бы суждена участь рифмы уже потому, что все они выражают очень активное действие: «рыдала», «кляла», «ломала», «рвала». В результате — очень сильные стихи, искренне и взволнованно передающие отчаяние девушки.

У Пушкина острые, оригинальные, в первый раз найденные рифмы вы обнаружите главным образом в эпиграммах и сатирических стихотворениях:

А в «серьезных» стихах — например, в «Пророке» — ему порою просто необходимы самые простые глагольные рифмы:

Чувствуете, как нужна здесь эта простота? И как помешала бы этой библейской величавости озорная или просто очень броская рифма?

Все дело в естественности.

Хороша и богата рифма у Маяковского. Настоящей находкой были его рифмы, начала которых, кажется, прямо-таки бесконечно удаляются от конца строки, так что рифмуется уже чуть ли не вся строчка: