— Вам тут, на нашей улице, все равно не жить. Подкараулим и убьем.

Мы с братом очень перепугались и не знали, что делать. Большим жаловаться нельзя. Я отправился искать Евдака.

Сначала пошел по нашей улице, потом по переулку, потом по той улице, где была драка. Вот и ворота, откуда выскочили сапожники. В самом конце двора маленький домик. По двору бегает мальчишка, смуглый, краснощекий, и ловит, подбрасывая на бегу, гимназическую фуражку без герба.

— Злые тут у вас собаки? — закричал я издали.

— Не кусаются, — отвечал мальчишка. — А вы до кого, до портного или до сапожника?

— Я к сапожнику, — сказал я, — а вы кто?

— Мой отец портной Жестянников, а я Минька.

Он показал мне дверь к сапожнику. Я вбежал и оробел. У перевернутого ящика сидели на скамеечках мальчишки, а среди них сам сапожник. Глаза у сапожника были наполовину закрыты, а лицо у него все заросло бровями, усами и бородой. Когда я вошел, Евдак весело колотил молотком по большому и неуклюжему сапогу, из которого торчали деревянные гвозди, а другой мальчишка чистил грязными руками картошку.

Сапожник хрипло кашлянул и спросил:

— Вы от кого?

Потом приставил руку к уху и сказал нетерпеливо:

— Ась?

Я не знал, что отвечать. Мальчишки засмеялись, а Евдак покраснел.

— Они до меня, — сказал он, вставая. Потом взял меня за плечи и выпроводил на двор. Там я наконец перевел дух.

— Евдак, — прошептал я, — знаешь, тот кишечник, одноглазый, сказал, что подкараулит нас и убьет.

— Ладно, — ответил Евдак хмуро, — коли что, покричи меня, — я приду.

— Да! — сказал я. — А ты думаешь, он будет ждать, пока ты придешь. Ведь от тебя до нас очень далеко.

— Где же далеко, — засмеялся Евдак, — наш забор навпротив ваших ворот. Вот иди сюда.

Он повел меня к забору за домом. На заборе сидел Минька.

Я тоже вскарабкался на забор и увидел через дорогу наши ворота.

— Евдак, — сказал я с забора, — завтра воскресенье. Приходи к нам.

Евдак молчал.

— И вы тоже приходите, — сказал я Миньке.

— Хорошо, придем оба, — сразу ответил Минька за себя и за Евдака. — Завтра утром придем.

— У нас книг много, — сказал я на прощанье, перелезая через забор, — есть интересные, с картинками.

— Ладно, не обманем! — сказал Минька.

И в самом деле, на другой день пришли оба.

У нас было две комнаты — столовая с большой лампой и столом, накрытым скатертью, и другая комната, где ночью все спали, а днем занимались мы с братом. Минька, не снимая в комнатах фуражки, бойко разговаривал с нашей мамой. А Евдак молчал и на мамины вопросы отвечал очень тоненьким голоском.

Только потом, когда мы заперлись в спальне, он повеселел и заговорил своим голосом. Мы достали с полки очень большую и очень толстую книгу с картинками. Евдак не знал, что такие книги бывают на свете, и спросил:

— Это ваша еврейская книга?

— Нет, это русская, называется журнал, — сказал я.

Мы все взобрались, поджав под себя ноги на сундук и стали перелистывать удивительную книгу. Скоро книгой целиком завладел Минька. Он и переворачивал огромные страницы, и читал подписи под картинками. Читал неверно: первые буквы кое-как прочтет, а остальные сам выдумает.

— Караван в Монпасье. (В книге было сказано: «Карнавал в Монпелье».)

— Пожар в Соединенных Штанах.

Мы все очень смеялись над Минькой.

В этот день наша мама собиралась в город. Она вызвала меня и брата в другую комнату, показала, где в буфете находится печенье для гостей, а на прощанье сказала:

— Только по улице не гоняйте. Там вас мальчишки поколотят. Сегодня праздник, — они все за воротами.

Мама ушла. Мы сразу поели все печенье. Потом Минька сказал:

— Давайте в казаки-разбойники!

Мы побежали на двор. Только успели мы сосчитаться, как услышали свист.

Оглянулись — у нас на дворе чужой мальчишка стоит, одноглазый кишечник!

На его свист ответили свистом на улице.

— Вы чего тут стоите? — спросил брат.

— Мы не до вас, — вежливо ответил ему одноглазый. — Мы до их.

И он указал на Евдака с Минькой.

— До нас? — закричал Минька, расстегивая свой толстый кожаный кушак с медной пряжкой.

— Постой, Минька, — сказал Евдак, — не кипятись. А чего вам от нас надо?