— Поработайте. Легко сказать. Меня же теперь в приличное место не возьмут.

— А вы попробуйте к товарищам обратиться. Ну, туда, где раньше служили.

— Не возьмут! — убежденно сказал Лебеденко. — Я ведь тогда, как наследство получил, сразу прогулял… ну, страшно сказать — 93 дня! Ну, потом пришел с заявлением: по собственному желанию. Директор у нас был Мельников. Славный, в общем, мужик. Крови не жаждал. Он, может, и подписал бы. Но не было его — в командировке. Ну, а помощнички его навалились — закатали в трудовую — прогулы. А теперь и стаж на три с половиной года прервался. Куда ж возьмут с такой записью? В вахтеры-лифтеры?

— Ваши проблемы, — холодно заметил Крымов. — Но только еще раз предупреждаю: если в течение месяца на работу не устроитесь, придется переменить место жительства. Поверьте слову, на менее благоустроенное…

Под вечер в своем кабинете Крымов с Агеевым обсуждал, как он любил говорить — новости этого часа.

— Подведем итоги, — сказал Александр Иванович. — Я правильно понял: ты убежден, что ни Петр Степанович Курышев, ни Георгий Анатольевич Лебеденко, ни Надежда Алексеевна Мартынова на Мельникова анонимки не писали?

— Так точно, товарищ полковник.

— Do yon speak English? — неожиданно спросил Крымов.

— Это в каком смысле? — не понял Агеев.

— Какой тут может быть смысл? Говоришь ты по-английски или нет?

— A Little.

— Как?

— Я сказал по-английски: «Немного».

— Я-то в свое время учил немецкий, — почему-то уточнил Крымов. — Так вот, нам с тобой надо выяснить: нет ли анонимщика среди людей, претендовавших на пост Мельникова. Как ты докладывал, и Кирилл Викторович Хрунин, и Алексей Васильевич Сазонов, и Нина Александровна Ващенко собираются в ближайшем будущем в длительную заграничную командировку.

— Верно.

— И всем им предстоит в течение месяца заниматься на курсах английского языка, где ведется преподавание по методу профессора Лозанова. Верно?

— И вы что же, товарищ подполковник, хотите, чтобы и я пошел на эти курсы? — В голосе Агеева слышался ужас.

— За что я тебя ценю, — сказал Крымов, — так это за догадливость. Все складывается на редкость удачно. Ты освежишь свои знания английского…

— Который мне просто необходим в повседневной жизни, потому что я живу не в Черкизово, а на Бейкер-стрит.

— Остроумно, — похвалил Крымов. — В общем, Кузьмич, попутно с изучением английского ты постараешься разобраться: кто из выше названных товарищей мог писать анонимки, а кто нет.

— Да, похоже, Александр Иванович, — после заметной паузы, чуть растягивая слова, говорил Агеев, — я знаю, кто это делал.

Крымов недоверчиво посмотрел на него, потом засмеялся:

— Вот, видишь, Кузьмич, стоит только пригрозить тебе курсами, как ты сразу же находишь анонимщика.

Агеев изобразил обиду:

— Я ведь действительно знаю, кто писал на Мельникова.

— Знаешь или предполагаешь?

— Предполагаю, но у меня есть веские доказательства.

— Кто?

Агеев не удержался и вновь сделал выразительную паузу.

— Тебе бы в театре играть, — сказал Крымов. — Был бы лучшим исполнителем подтекстов.

— Думаю, анонимки писала Нина Александровна Ващенко, 1944 года рождения, окончила МИСИ имени Куйбышева, инженер-строитель, в тресте работает пятнадцать лет, начальник отдела крупнопанельного строительства.

— Аргументы? — спросил Крымов, подвигая к себе стопку чистой бумаги.

— Аргументы — жизнь, — веско заметил Агеев.

— Кузьмич, если можно без афоризмов.

— Пожалуйста. Наш выдающийся эксперт Павел Васильевич Лукин предполагает, что исполняла анонимки женщина.

— Должен тебя огорчить — начал ты, прямо скажем, не с самого веского доказательства. В нашей стране никак не меньше ста миллионов женщин. Почему же твой выбор пал именно на Ващенко?

Словно не слушая возражений, Агеев продолжал, загибая пальцы:

— Анонимки исполнены женщиной — раз. Сотрудником треста — два. Человеком, который реально может претендовать на директорский пост — три. Это, кстати, проверено. Нина Александровна в числе возможных кандидатов. Она тщеславна, рвется к власти — это четыре. К тому же у нее, судя по всему, были личные мотивы ненавидеть Мельникова или, скажем помягче, относиться к нему с неприязнью. Ну так как — все это не существенно?

— Если можно, Кузьмич, расшифруй последний пункт.

— Пожалуйста. У Нины Александровны Ващенко есть дочь. Та самая Надежда Алексеевна Мартынова, которая проработала в тресте четыре месяца оператором ЭВМ и уволилась по собственному желанию за месяц до прихода первой анонимки на Мельникова.