Шрифт:
– Фу… – отвернулась Ольга.
– Вон респиратор, – показал Бьорн.
Ольга сняла респиратор с крючка, надела:
– А ты?
– Пока не надо, – мотнул головой Бьорн. – Так говорить легче.
– Где мы? – промычала Ольга сквозь новенький китайский респиратор.
– Не знаю. Говорят, что под Глыбой.
– Подо «Льдом»?
– Да.
– Кто говорит?
– Те, которые здесь.
– Они кто?
– Такие же, как и мы.
– Их тоже… простукивали?
– Да. И они тоже в свое время зашли на сайт этого Майкла. А дальше – все, как у нас. Приехали сюда бороться со злом. В общем, не только мы с тобой оказались идиотами…
– А почему… – Ольга смотрела на собачью кожу, с треском слезающую с ноги трупа, – ты… то есть… они… почему, почему, почему это?!
– Что? Почему мы здесь? Это вопрос не ко мне.
– Почему это? Зачем эта гадость?!
– Зачем обдираем собак? Потому что из их кожи вон в том конце цеха женщины нарезают ремешки. Которыми потом где-то привязывают лед к рукояти. Так получается ледяной молот.
– Откуда ты это знаешь?
– Ну, я же провел ночь среди товарищей по несчастью.
– А… а почему я так долго спала? – Ольга сняла респиратор, который мешал ей говорить.
– Ты уже спрашивала, – серьезно ответил Бьорн. – Вот что, надевай перчатки и помогай мне.
– Я не буду делать это дерьмо!
– Они бьют током. И не дают есть. И пить.
– Да, – вспомнила она, – я пить хочу.
– Там в углу – питьевая установка.
Ольга посмотрела на камеру наблюдения.
– И что теперь? – негодующе спросила она. – Подонки! Мне же послезавтра надо быть с контрактом в Филадельфии! Меня уволят!
Бьорн горько усмехнулся:
– По-моему, нас уже уволили. Из числа живых.
Ольга внимательно посмотрела на него.
– Что нам делать? – спросила она.
– Обдирать собак, – серьезно ответил он. – И не делать резких движений.
– Что? – гневно прищурилась она. – Резких движений?! Да я их уничтожу, этих гадов!
Она показала кулак вращающейся камере наблюдения и громко выкрикнула:
– Fuck you!
Камера мгновенно уставилась на Ольгу. Работающие замерли. Наверху, на небольшом выступающем из стены балконе, бесшумно открылась дверь. Из нее вышел китаец в униформе. Скрестив руки на груди, уставился на Ольгу. Две боковые двери тоже открылись. В них возникли охранники.
Губы Ольги задрожали от гнева. Но Бьорн руками в перчатках, испачканных собачьей кровью, схватил ее запястья:
– Ольга!
Мертвая холодная кровь заставила ее оцепенеть.
– Ольга.
Она перевела взгляд на Бьорна. Но губы ее по-прежнему кривились ненавистью.
– Убить нас им ничего не стоит, – произнес Бьорн. – Пойми это.
Она сверлила Бьорна взглядом.
– И еще пойми: все это серьезно.
Она посмотрела на китайцев. Те неподвижно уставились на нее. Бьорн бережно вытер ей запястья бумажной тряпкой. И стал надевать новые перчатки на ее руки:
– Иди попей. И возвращайся ко мне.
Крепыш, делающий надрезы на трупах, сочувственно подмигнул Ольге и Бьорну. Снял с крюка очередной труп и шмякнул его на стол перед Ольгой. Это была сука с клочковатой серо-бурой шерстью. Ольга посмотрела на ее заиндевевшие соски. Перевела взгляд на конвейер. На крюках висели только суки.
– А почему… они все суки? – рассеянно спросила она.
– Никто не знает. – Сняв респиратор и отерев рукавом пот с веснушчатого лба, крепыш с полуусмешкой смотрел на Ольгу. – Даже старожилы.
Видно было, что Ольга понравилась ему. Она же, обмякнув, смотрела на заиндевевшие собачьи соски, в то время как Бьорн натягивал перчатки на ее безвольные руки.
– Знаешь, как мы зовем друг друга? – усмехался крепыш.
– Нет, – пробормотала Ольга.
– Друзья дохлых сук.
Видеть всех
Великая ночь наступила.
Земля заснула. Мясные машины обездвижились до рассвета. Они спят и видят свои мясные сны. Но не спит Братство Света. Долго ждало Братство эту ночь. Долго шло к этому часу – целый век земной. Братья и сестры Света шли к этому. Приближали Великий Час. Боролись и мучились. Гибли и возрождались. Страдали и превозмогали. Добивались и преодолевали. Вырывали у мясного мира братьев и сестер. Защищали и лелеяли новообретенных.
Железные птицы взлетают в ночной воздух. Они служат Братству. Они поднимают Храм и Горн в ночной воздух. На главной железной машине поднимаются в воздух Храм и Горн. Эта машина поможет им. Она создана ради этой ночи. Ее создавали только для этой ночи. Для первого и последнего полета. Чтобы она помогла Храм и Горн. Все выше поднимается летающая машина. Все дальше от нее Земля. Все дальше видно с летающей машины. Другие летающие машины летят рядом, охраняют.
Храм и Горн сидят, обнявшись, в стеклянной сфере. Нагие тела их. Глаза закрыты. Груди их вместе. Руки сцеплены. Сердца готовы.