Обсуждение предстоящего праздника затянулось до конца ужина. Крессида, продолжавшая с немалым апломбом играть роль хозяйки, вывела дам из-за стола, сумев опередить миссис Форестер. Пока та готовилась встать, Крессида склонилась к ней и произнесла с обворожительной улыбкой:

— Не пора ли нам, тетя Тру?

Трой заподозрила, что она впервые столь ласково обратилась к своей будущей родственнице. Миссис Форестер была явно ошарашена.

— Я и сама собиралась, — пробормотала она, торопливо поднялась и двинулась к выходу. Ее муж вскочил из-за стола и распахнул для дам двери.

— Мы не засидимся за портвейном, — сообщил он, переводя взгляд с жены на Трой. — Хилари сказал, что еще многое надо сделать. Елку, ветвь для поцелуев и прочее. Обожаю предпраздничную суету, а вы? — спросил он Трой.

Войдя в гостиную, дамы застали там Винсента, Найджела и румяного как яблочко мальчика с кухни. Они как раз втаскивали через застекленную дверь стройную рождественскую елку, припорошенную снегом. Дерево воткнули в зеленую бочку и водрузили на тележку с колесиками, скользившими по самодельным рельсам-дощечкам. В дальнем углу комнаты великолепный ковер был застелен зеленой парусиной, туда и вкатили елку, поставив строго по центру.

Вместе с елкой в комнату ворвалось дыхание зимы. Крессида громко выразила протест. Слуга закрыли дверь и удалились, оставив рядом с елкой стремянку и большущую коробку с украшениями.

На огромную люстру кто-то — возможно, Найджел — подвесил традиционную ветвь для поцелуев — сооружение в виде колокола из омелы и остролиста, утыканное пунцовыми свечками. К нему также прицепили пунцовые яблоки, болтавшиеся на мишуре. Комната наполнилась густым смолистым ароматом.

Трой обожала рождественские торжества не меньше полковника Форестера. Она подумала, что вечер был бы спасен, если бы они скоротали его за совместными приготовлениями к празднику. Миссис Форестер с благожелательной строгостью оглядела елку и объявила, что с ней все в порядке.

— Тут есть рождественские ясли, — сказала она. — Я позаботилась, чтобы они были. Купила их, когда Хилари был еще нечестивцем семи лет от роду. Он и сейчас нечестивец, но вытаскивает ясли, чтобы сделать мне приятное. Хотя как он умудряется совмещать их с языческой бородой Рода и этим безобразием на люстре, одному ему ведомо. Правда, завтра будет служба. В пол-одиннадцатого в часовне. Он говорил вам?

— Нет, — ответила Трой. — Я даже не знала о существовании часовни.

— Она в западном крыле. Служить будет тюремный пастор. По ортодоксальному англиканскому обряду, как любит Хилари. Вы находите его красивым?

— Нет. Но портретогеничным.

— Ха, — отозвалась миссис Форестер.

Вошел Мервин с кофе и ликерами. Обслуживая Трой, он глянул на нее с такой собачьей преданностью, что художницу покоробило.

Крессида, похоже, оставила замашки хозяйки дома за дверьми столовой. Она стояла у камина, облокотившись стройной рукой о массивную раму и покачивая золотистой туфелькой на ноге. С трудом дождавшись, пока Мервин выйдет, Крессида сказала:

— От этого человека у меня мурашки по коже.

— Неужели, — откликнулась миссис Форестер.

— Он такой склизкий,впрочем, как и все остальные, если уж на то пошло. О да, я знаю о идеях Хилли и могу вас уверить, что такой способ решить проблему со слугами ничем не хуже других. То есть если мы собираемся жить в Холбердсе и все такое, то без каких-то людей нам не обойтись. Лично я предпочла бы греков, понимаете, или кого-нибудь в этом роде.

— Значит, ты не разделяешь взглядов Хилари на одноразовых убийц? — спросила миссис Форестер.

— О, я знаю, он страшно носится со всем этим, — ответила Крессида, поигрывая туфелькой. — Но если уж говорить начистоту, стильная жизнь — вот что по-настоящему заводит Хилари. Меня тоже, понимаете?

Несколько секунд миссис Форестер внимательно смотрела на Крессиду, а затем демонстративно, всем туловищем, повернулась к Трой.

— А как вы устроили свой дом? — спросила она.

— Как могли. Мой муж полицейский, и его распорядок дня может из самой добропорядочной домохозяйки сделать психопатку.

— Полицейский? —воскликнула Крессида и добавила: — Ах да, я забыла. Хилари говорил мне. Но он какой-то безумно высокопоставленный и знаменитый, ведь так?

Поскольку ответить на подобный вопрос, как правило, нечего, Трой и не стала отвечать.

— Не заняться ли нам елкой? — спросила она миссис Форестер.

— Без Хилари нельзя. Он обязательно должен командовать. Вам пора бы уже знать.

— Не слишком шикарный праздник, правда? — наморщила носик Крессида. — Тюремный босс, понимаете ли, тюремный врач, охранники, капеллан. Не говоря уж о тюремных детишках. Ох, я забыла, еще толпа чумных соседей, все такие провинциальные и ни одного моложе семидесяти. Повеселимся на полную катушку. Под звон бубенцов.