— Мыло, — определил Хилари. — Это мыло, дядя Берт. Успокойтесь, ради бога, и пойдите прополощите рот. Туалетная комната здесь, рядом, прошу вас.

Мистер Смит незамедлительно бросился умываться.

— Не пойти ли вам с ним? — предложила Трой.

— Чем дальше, тем глупее! Какая отвратительная безвкусица! Однако, пожалуй, пойду.

Хилари удалился. Прошло довольно много времени, и Трой наконец услышала, как они пересекли холл и стали подниматься по лестнице. Вскоре Хилари вернулся, выглядел он глубоко обескураженным.

— В ячменной воде, — сказал он. — Сильнейший раствор мыла. Проклятье. Ему было ужасно плохо. Теперь все ясно.

— Ясно?..

— Нас пытаются самым возмутительным образом разыграть. Нет, это уж чересчур! А в кармане пижамной куртки лежала еще одна гнусная записка: "Почем нынче мышьяк?" Он мог умереть со страху.

— Как он все-таки?

— Вял, но приходит в себя и потихоньку начинает свирепеть.

— Его можно понять.

— Кто-то за это ответит, — пригрозил Хилари.

— Надеюсь, не новенький мальчик с кухни?

— Вряд ли, он ничего не знает об их прошлом. Тот, кто это делает, знает и о "порочной женщине" Найджела, и о промашке Винсента с мышьяковым раствором, уничтожающим сорняки, и о том, как Катберт побывал рогоносцем.

— И о ловушке Мервина, — нечаянно вырвалось у Трой.

Хилари уставился на нее.

— Уж не хотите ли вы сказать... И вас тоже?!

— Я обещала никому не рассказывать. Задумалась о том, что происходит, и, наверное, забылась... Ну хорошо, было дело. Но я уверена, что Мервин не имеет к происшедшему никакого отношения. И больше меня ни о чем не спрашивайте.

На некоторое время Хилари застыл в молчании. Затем, встрепенувшись, начал доставать елочные украшения из коробки.

— Я намерен игнорировать всю эту пакость, — сказал он. — Я намерен предаться барственной бездеятельности. Кто-то хочет, чтобы я устроил громкий скандал. Не дождется. Я не собираюсь расстраивать моих слуг и не позволю испортить мне Рождество. Кто бы он ни был, пусть подавится своей изобретательностью. Поверите ли, сейчас только без десяти одиннадцать. Давайте нарядим елку.

И они принялись за работу. Хилари решил выдержать елочный наряд в золотистой гамме. Они повесили золотые шары, на нижние ветви — самые большие, и по мере приближения к вершине шары постепенно уменьшались в размере. Увенчал дерево золотой ангел. С веток свисала золотистая мишура, в глубине поблескивали золотые звезды, свечки тоже были позолоченными. Елка выглядела совершенно сказочно.

— Я и фигурки у рождественских яслей позолотил, — похвастался Хилари. — Надеюсь, тетя Трах не станет возражать. А какое будет зрелище, когда свечи зажгут!

— Как насчет подарков? Полагаю, без них не обойдется?

— Детские подарки в золотых коробочках принесет дядя Прыг, по одному на семью. А наши, соответственно упакованные, положат на столик у стены. Каждый отыщет свой подарок, потому что дядя Прыг не может читать надписи без очков. Он только привезет золотистые сани с коробками.

— С улицы? А если погода будет ужасной?

— В таком случае внесем подарки из холла.

— Но полковник все равно явится с мороза?

— Он будет только счастлив.

Трой засомневалась. Полковник Форестер не выглядел слишком крепким, и прогулка в снежную бурю, хотя и очень короткая, вряд ли пойдет ему на пользу, к тому же одет старик будет лишь в парчовый халат. Хилари сказал, что дядя Прыг может надеть перчатки, и, заметив, что не убедил собеседницу, добавил, что Винсент будет держать над ним зонт: парик и корона из омелы не должны намокнуть, хотя несколько сверкающих снежинок смотрелись бы на них великолепно.

— Но нет, они же растают, — сообразил Хилари, — а это будет катастрофой.

Стоя на стремянке, он посмотрел вниз, сквозь зеленые иголки и золотые шары, на Трой.

— Вы не одобряете меня, — сказал он. — Думаете, что я избалованный и бессердечный и давно утратил всякое представление о духовных ценностях.

Трой несколько смутилась: примерно так она и думала.

— Возможно, вы правы, — продолжал Хилари, не дожидаясь ответа. — Но по крайней мере я не притворяюсь. К примеру, я сноб. Придаю огромное значение древности рода и ни за что не сделал бы предложения моей обожаемой Крессиде, если бы она была сомнительного происхождения. Генеалогические деревья я ценю даже больше, чем рождественские. И мне нравится быть богатым и создавать по-настоящему золотые елки.