— Вот адрес. Приходи часикам к девяти вечера. Будет много интересных типов — познакомлю.

— Это — служебное? В плане контроля за неформальными течениями?

— Нет, это скорее личное. У меня там вице-президентша… Ну, в общем, это просто интересно. У нас тут вечерами такая скука — свихнуться можно. Приходи — не пожалеешь. Только оденься попроще…

На последнем этаже была точная копия вывески, которая встретила меня у подъезда. Дверь оказалась не заперта, и я беспрепятственно попал в заветную квартиру.

— Прр-ришелец! Прр-ришелец! — отвязно заорал разбойного вида попугай, восседавший на увешанной разнокалиберными пакетами вешалке.

— Мир вам, земляне, — выдал я первое, что в пришло в голову. — Эм-м… О! Ом-мани падме хум!

— Па-адме? — озадачено переспросил попугай — облезлый пожилой ара с красными глазами заядлого потребителя опиума. — Па-адме…

Я осмотрелся, принюхался и тут же остро захотел в душ.

В просторной прихожей было очень душно и сумрачно. Под потолком тускловато горел красный светильник. Обоев не было: прямо на голых стенах красовались фигуры, расписанные преимущественно красным, ярко-желтым и фиолетовым.

Интерьер был представлен немногочисленными деталями, радовавшими приятным разнообразием эпох и стилей: монументальная вешалка довоенного дуба, намертво пришпандоренная к стене аршинными дюбелями, прислоненный к вешалке длинный древний посох с бахромчатыми пампушками на шелковых нитях, в углу — грязный армейский табурет с трафаретной меткой на поперечине “в/ч 3710, 1 рота”. Над табуретом, прямо на стене, витиеватая надпись розовой краской “Телефон доверия — 5-25-52”, а собственно на табурете — последней модификации элджишный радиотелефонный блок с АОНом, автоответчиком и двумя автономными трубками в гнездах.

— Надо же… — подивился я. — И не сперли ведь… интересно — а кто у нас спонсор?

Судя по дверям, комнат в квартире было как минимум пять. И тем не менее, с обувкой, громоздящейся на полу прихожей, выходил явный перебор — даже для такой большой хаты. Пар сорок босоножек, тапочек, сандалий и так далее.

Единственный плюс, который меня порадовал, — практически вся обувь была женской, за исключением разве что двух пар солдатских ботинок, дисциплинированно выстроившихся у самой двери, да пары безразмерных рваных кроссовок, небрежно запнутых в угол.

Из раскрытых дверей комнат ровно лился деловитый гомон множества ленивых людских голосов, приправленный негромкой трансцендентальной музыкой — во всйкой комнате своей. Удушливая атмосфера штаб-квартиры кос-молюбов была крепко разбавлена дымом благовоний, запахом людского пота и табачного амбре. И не только табачного. Знакомый сладковатый привкус, ощутимо пробивающийся сквозь общий запаховый фон, сразу наводил на мысль, что в штаб-квартире собираются большие баловники. Вернее — баловницы.

— Саглара? — Прискучив топтаться у дверей, я возвысил голос. — Рыцарь пришел! Саглара!

— Саглар-ра! — обрадовался ара. — Саглар-ра!!!

В трех дверях возникли четыре девичьи головы — три лохматые, скверно чесанные, одна — совершенно лысая, с сережками в ушах. В затуманенных взглядах читалось легкое любопытство.

— Я Саглара, — заявила лысенькая с сережками, полностью выдвигаясь из-за косяка. — Ты ко, мне?

В принципе, против отсутствия волос на девичьей голове я ничего не имел, но в настоящий момент мне нужна была другая дама — постарше, посимпатичнее и не такая пухленькая.

— Саглара! — громче завопил я. — Я уже здесь!

Лохматые головы исчезли и вяло продублировали призыв в комнатах. Лысенькая пышка интереса ко мне не утратила. Заторможенно растянув личико в резиновой улыбке, она приблизилась ко мне, задрала на животе майку и интригующе подмигнула:

— Смотри, какая прелесть.

Прелесть была представлена крохотным серебряным колокольчиком на серебряном же колечке, продетом в пупок.

Лысенькая игриво крутанула бедрами и три раза позвонила колокольчиком.

— Нравится? — Она выпятила животик и радушно предложила: — На, позвони.

Я пожал плечами и, отчетливо представляя себе, какое в этот момент у меня должно быть идиотское выражение лица, потрогал серебряную крохотульку пальцем.

“Динь-дилинь!” — отозвался колокольчик.

— И чем это вы тут занимаетесь? — Из кухни в прихожую вырулила моя недолюбленная администраторша, облаченная в голубенькое ситцевое платьице в белый горошек, — в руке она держала большущую кружку с кофе.

— Да я вот… — смутился я, поспешно отдергивая палец.