Голос из прошлого.

– Эй, приятель! Ты как, нормально?

Сегодня Кравец восстановился быстро. Еще в прошлый раз он сравнил свой мозг с бесконечным трехмерным лабиринтом, по которому перемещается шарик. Часть запутанных ходов закрыта, и шарик приходится возвращать в поисках окольного пути, но тщетно – вход только один, и люк его захлопнут намертво. Вот сейчас он открылся, и его воображаемый шарик устремился к долгожданному выходу.

В этот раз он не испугался. Наоборот, в нем проснулся интерес, пробудивший азарт, и он стал ближе к визави – профессиональному игроку.

Вот так – от сильного испуга и стресса, через азарт, он шел к выздоровлению. Когда-то он поднялся на гору, и подъем отнял у него невероятно много сил, а теперь, когда цель стала ясна, настала пора спуска.

И его не испугала и не покоробила страшная мысль: он должен убить Шевкета Абдулова, Тимофея Лебедева, Николая Андреасова, Виктора Биленкова, всех, кто был причастен к смерти полковника ГРУ Джиганшина. В его голове торжественным маршем прозвучала мелодия поп-группы Bee Gees «Staying Alive» – «Остаюсь в живых». Вот почему, наверное, днем раньше она привязалась к нему, и он подсознательно насвистывал знакомый всему миру мотив.

«Жизнь катится в никуда. Кто-нибудь, помогите мне!»

– Эй, воды?

Возглас Шевкета вернул Кравца в реальность.

– Билл убирает команду. Он исправляет и свою ошибку, и грандиозный промах Жердева. Я вижу этого ублюдка с автоматом. Он расстреливает нас, садится в машину, заводит мотор и взрывается, к чертям собачьим!

– Не пори ерунды! – Шевкет был сильно взволнован. Это было видно по его побледневшему лицу и нервным рукам: фишка, которую он мастерски перекатывал между пальцами, несколько раз падала на стол. – Если следовать твоей логике, то взрыватель получит пулю от стрелка, а стрелка задушит душитель! Этой цепочке не видно конца! Жердев поступил мудро: его приказ забыть друг друга мы исполнили ровно наоборот, на что он и рассчитывал. Мы попали в плен идеального контроля, и вырваться из этого плена означает получить пулю от своего же товарища.

«Он как будто переписывался со Старым Хэнком», – подумал Кравец. И снова мысленно воспроизвел в голове мотив австралийской группы: «Остаюсь в живых».

– Нам надо скооперироваться, Шеви, и убрать Билла. Возможно, он исправляет свою, и только свою ошибку.

– То есть охотится за тобой?

– Да.

– Ну, а я тогда в этом деле с какого боку? С лицензией или без Билл выследит тебя, и… – Шевкет двумя пальцами прицелился в собеседника и сдул с них воображаемый дымок.

– Старый Хэнк тоже захотел остаться в стороне.

– Тогда твоя версия не катит, и Билл все же получил приказ. Это ты разбудил спящего медведя.

– Неважно, что сделал я, важно, что сможем сделать мы – убить Билла. Или он уберет нас по-одному. Он все эти годы не выпускал оружия и всегда был начеку – профессия у него такая. А ты тяжелее колоды карт в руках не держал. И руль у твоей тачки с гидроусилителем.

– Я бы подумал, что все это – бред сивой кобылы, если бы разговаривал сейчас с Лебедем или Андреасом. Но ты – тебя-то мы давным-давно похоронили!

– Может, тебя окончательно убедит еще один труп – Старого Хэнка?

Шевкет перестал вертеть фишку. Положив ее в карман твидового пиджака, он с решительным видом поднялся из-за стола:

– Поехали.

– Куда?

– Есть желание взглянуть на Хэнка. И если ты меня обманул…

– Желание – тысяча возможностей, нежелание – миллион причин, – ответил крылатой фразой Кравец.

Начавший было остывать, Шевкет снова распалился. Он потерял контроль над собой и, покидая насиженное место за покерным столом, словно превратился в чуть нервного оперативника, которого подняли из-за праздничного стола срочным вызовом. Воинственный, разгоряченный, он напомнил Кравцу «тогдашнего» Шевкета Абдулова, на лице которого читалось безрассудство: «Чему быть, того не миновать».

Игорь обернулся, проследив за взглядом Абдулова. К столику направлялась элегантная пара: мужчина в светлом пиджаке и темных брюках и женщина – в застегнутой наглухо кофточке и юбке чуть выше колен. Но не одежда, а ее иссиня-черные волосы приковывали к себе внимание.

Пару обогнал лысоватый мужчина лет сорока, одетый в джинсы и какую-то лихую безрукавку, складывалось впечатление, что его схватили за грудки, отчего пуговицы на жилетке отлетели, и она превратилась в болеро.

– Уходишь? – на лице игрока было написано разочарование.

– Я этого не говорил. Но ты прав – я ухожу. Форс-мажор, извини. Согласен уплатить неустойку.

Шевкет вложил в ладонь напарника все фишки, что были у него, и первым пошел к выходу.

Кравец шел следом.

«Скорость. Агрессия. Сюрприз».

Он не дал Шевкету ни одного шанса. Этим тройным ударом лишил его возможности рассуждать на холодную голову. Подчинил своему плану, который, справедливости ради надо отметить, мог развиваться в двух или трех направлениях, но все сводились к одному.