Сев на грузовик брошенных в бой в качестве последнего резерва частей 153-й полевой учебной дивизии, генерал еще раз попытался организовать заслон на участке сбежавших румын — но все было напрасно. И все же в ходе продолжавшегося до вечера танкового сражения юго-восточнее селения Каушаны 13-й танковой дивизии и частям XXX корпуса удалось подбить 92 вражеских танка. Но это были всего лишь 92 танка из великого множества советских боевых машин.

Когда поздним вечером XXX корпус подвел итоги боевого дня, картина получилась вполне мрачной. Несмотря на всю самоотверженность обороняющихся, войска были вынуждены отступить, несколько населенных пунктов были потеряны.

Тяжелейшие потери понесла 15-я дивизия, во время налета вражеской авиации погиб командир 306-й пехотной дивизии. Его дивизия была разбита. В 13-й танковой дивизии не осталось ни одного боеготового танка. Дороги в тыл кишели бегущими на юг румынами, к которым также стали присоединяться и отдельные германские тыловые части.

Но самым скверным стало то, что противник, несмотря на все оказываемое ему сопротивление, упорно продвигался на юг (под Яссами) и юго-запад (под Тирасполем). С каждым часом возрастала угроза открытому правому флангу всей 6-й армии.

К вечеру 21 августа русские под Тирасполем вклинились на 50 километров в глубину германской обороны и находились уже в 15 километрах от Тарутино, где располагалось командование 6-й армии.

Теперь командование армии уже осознало всю серьезность сложившегося на фронте положения. Знало оно и то, что все имевшиеся и брошенные в бой резервы уже разбиты. Больше не было ничего, чем можно было бы еще остановить противника. Командующему группой армий «Южная Украина» генерал-полковнику Фриснеру пришлось осознать, что оба прорыва противника слева и справа от 6-й армии на второй день наступления стали столь крупными и глубокими, что вся масса русских войск вышла на оперативный простор. На западе под Яссами румынская 4-я армия и подчиненный 8-й армии румынский корпус были полностью разбиты и не были боеспособными. Уже сейчас 8-я армия больше не играла никакой роли, она располагала на левом фланге еще только тремя дивизиями, которые вынуждены были поспешно отходить на юго-запад в направлении на Карпаты.

Отрезанный от 8-й армии IV корпус генерала Мита из-за такого развития событий был подчинен 6-й армии, но это уже не имело никакого значения. Корпус, отрезанный от 6-й армии врагом и рекой Прут, не имел больше никакой связи с командованием армии и с этого времени вел свою собственную борьбу на западном берегу Прута.

А русские неудержимо пробивались в глубину германской обороны и, развертывая ударные клинья своих войск, сжимали клещи вокруг 6-й армии с востока и запада. Тем не менее командование группы армий и самой армии все никак не решалось отдать тот единственный приказ, который был бы столь срочно необходим в сложившейся обстановке: «Немедленно отвести армию на запад на рубеж реки Прут!»

Они все еще ждали на это разрешения из ставки фюрера.

Всю ночь на 22 августа продолжались тяжелые бои, а утром наконец-то было принято решение. Командование группы армий по радио отдало 6-й армии приказ для немедленной передачи в части об ускоренном отходе за Прут. Начало отхода в 19.30!

Это был последний приказ, отданный армии, однако он поступил слишком поздно, и времени для его выполнения не оставалось. Поскольку приказ об отходе в первой половине дня передавался в штаб корпуса и в штабы дивизий, он уже успел устареть. В полосе своего наступления русские едва встречали какое-либо сопротивление. Почти беспрепятственно они продвигались дальше к югу на Бырлад и Галац, разворачивая одновременно крупные силы на юго-восток и юго-запад.

Теперь глубокие фланговые прорывы на участке 6-й армии угрожали не только ей, начало масштабного окружения германских сил обозначилось вполне отчетливо. Для своевременного выхода на рубеж Прута имел значение каждый час. Кому быстрее удастся добраться до реки, на берегу которой можно создать новый фронт, — советским танковым и механизированным колоннам или маломобильным, в основном на гужевой тяге, германским пехотным дивизиям?

Этот день был столь же горьким и кровавым, что и предыдущий. Сначала, в который уже раз, командующий армией со своим штабом был вынужден оставить свою штаб-квартиру в Тарутино, вскоре после этого захваченную танками противника. Штаб армии перебрался в Комрат, но к вечеру неприятель добрался и сюда, и штаб опять перекочевал в окрестности юго-восточнее города Бырлад. В результате командование 6-й армии никак не влияло на все происходящие события.

На западе IV корпус нанес удар уже южнее Ясс, добиваясь прежде всего того, чтобы сохранить для основной массы 6-й армии переправы через Прут у населенных пунктов Костулени и Збероайя. Но все же, несмотря на непрерывные сдерживающие оборонительные бои, которые вели значительно обескровленные дивизии, к вечеру первые мосты были потеряны, а населенные пункты Костулени и Унгены с находящимися в них переправами через реку попали в руки неприятеля.

На востоке сильно потрепанный в боях XXX корпус снова был вынужден отступать. Там сложилась опасная ситуация для открытого на большом пространстве правого фланга армии.

Там все еще с решимостью отчаяния сопротивлялись атакам врага зажатые на тесном пространстве германские войска. Спешно собранные боевые группы и просто застигнутые русскими отбившиеся от своих частей солдаты отражали сыпавшиеся на них со всех сторон удары. Остатки полков, батальонов и рот весь этот жаркий летний день отбивали вражеские атаки, отступали, искали новые линии обороны, занимали позиции где-нибудь между холмами и рощами, обороняли селения, снова отступали, цеплялись за складки местности. Вражеские танки — артиллерийский огонь -удары с воздуха — мертвые и раненые. Повсюду гром битв, черный дым и чад, пылающие хаты деревень... Смертельно усталые, измотанные в боях солдаты, не смыкавшие глаз в течение трех суток непрерывных боев, снова брели назад, унося раненых товарищей.