Полицейские — сержант и постовой — поднялись этажом выше.

— Нет, она упала не отсюда, — сказал сержант. Они поднялись на самый верх. — Вот отсюда — это уж больше похоже, — сказал сержант. Из-за двери не доносилось ни звука, и сержант достал связку отмычек и вошел в квартиру. Постовой последовал за ним.

Маленькая прихожая; на вешалке серое пальто. Они прошли в гостиную — аккуратно прибранную, обставленную просто, без претензий; стены, обивка, шторы — неярких тонов. Стеллажи с книгами, на стенах картины.

— Эти окна не туда выходят, — сказал постовой.

— Знаю, знаю, — сказал сержант.

Они вернулись в прихожую и оттуда прошли в спальню.

— Ну-ка, глянь сюда, — сказал сержант.

Рама была поднята. Покрывало на постели смято и наполовину съехало на пол.

— Тут, похоже, была борьба, — сказал постовой.

— На постели? — спросил сержант.

Он шагнул к окну, по увидел на полу толстые шерстяные чулки, наклонился и поднял их.

— Да, тут, похоже, дело нечисто, — сказал постовой. Сержант промолчал. Он поглядел на чулки, на постель, на открытое окно.

— А вы как думаете, сержант?

— Пожалуй, надо позвонить в участок.

Агент сыскной полиции, прибывший на место, был молод и пунктуален. Его внимание привлекли те же самые предметы — смятое покрывало, брошенные на пол чулки, — после чего он подошел к окну. Поглядел вниз, на пожарную лестницу, потом обвел глазами комнату и остановил свой взгляд на двух полицейских.

— Кто она такая? — спросил он. Сержант пожал плечами.

— На двери нет таблички,

Агент кивнул. Он прошел через прихожую в гостиную, присел к секретеру и принялся перебирать бумаги, словно кассир в банке, пересчитывающий ассигнации. Вскоре он наткнулся на письмо, подписанное «Отец». On причмокнул губами и покачал головой, прочтя фамилию, напечатанную в углу почтового листка.

Агент сыскной полиции Петерсон по мосту через Чарлз-ривер направился из Бостона в Кембридж. Было уже около семи часов вечера и почти темно. Он выехал на Массачусетс-авеню и пересек Гарвардскую площадь; лицо его было бесстрастно, и лишь по временам он тихонько причмокивал губами. Радио в автомобиле передало несколько сообщений, но они его не касались.

Примерно на середине Брэтлл-стрит он остановил машину, вышел и расправил плечи. Пройдя шагов двадцать по улице, он остановился на перекрестке перед большим домом в глубине сада. Окна первого этажа были освещены. Агент подошел к подъезду и после некоторого колебания позвонил.

Дверь отворил мужчина лет сорока пяти — пятидесяти. Он посмотрел на агента сквозь раздвижную решетку, оставшуюся с лета.

— Петерсон, — сказал агент. — Из Бостонского полицейского управления.

Хозяин дома раздвинул решетчатую дверь.

— У вас есть дочь по имени Луиза? — спросил агент.

— Есть.

— Проживает в квартире па Бикон-стрит? — Да.

— Боюсь, что с ней произошел несчастный случай, профессор…

— Может быть, вы войдете?

Пстерсон шагнул вперед и мгновенно ощутил вокруг себя атмосферу элегантности: просторный светлый холл, лимонного цвета стены, широкая лестница с белой балюстрадой.

— Пройдемте ко мне в кабинет, — сказал профессор. — Я бы хотел узнать подробности, прежде чем мы сообщим моей жене.

— Разумеется, сэр, — сказал Петерсон и снял шляпу. Они пересекли холл и вошли в небольшую комнату, все стены которой были заставлены стеллажами с книгами. В одном конце комнаты стоял старинный секретер с обитой кожей крышкой, в другом, под углом к камину, — два мягких кресла. Профессор Ратлидж опустился в одно из кресел, Петерсон присел на краешек другого, держа в руках шляпу, упираясь локтями в колени.

— Она упала из окна своей спальни на пожарную лестницу… двумя этажами ниже. Сейчас, она в больнице.

— Как это произошло? Вы знаете?

— Видите ли, сэр, мы пока еще не могли опросить ее; она, понимаете ли, без сознания, но можно предположить, что тут замешано другое лицо. Нам позвонили, понимаете. Сказали, что она лежит там, на лестнице. Ну, и притом в ее спальне был… был некоторый беспорядок.

— Понимаю, — кивнув, сказал профессор.

— Но мы пока еще не знаем, что все это значит… Пока еще нет.

— Разумеется.

Наступило минутное молчание.