Дмитрий постучал в дверь шестого номера. Ему сразу же открыли, вероятно, постоялица кого-то ожидала. Увидев следователя в форменной фуражке, она замерла на пороге и строго спросила:

— Чему обязана?

— Разрешите представиться — судебный следователь Дмитрий Степанович Колычев. Вы позволите войти?

Дама молча шагнула в сторону от дверей, пропуская Колычева в комнату. Даже одного взгляда на лицо госпожи Витгерт было достаточно, чтобы с души Дмитрия свалился тяжелый камень. Это был как раз тот случай, когда про людей можно сказать — похожи как две капли воды. У женщины были такие же светлые волосы и глаза, как у Андрея Кирилловича, такой же крупный тонкий нос с небольшой горбинкой, упрямый подбородок, а главное, что-то неуловимое в рисунке губ, в форме лица, в манере поднимать брови и держать голову указывало — господин и госпожа Витгерт близкие родственники.

«Сестра, слава Богу, сестра, — замелькало у Колычева в голове. — А какую уже сплетню соорудили. Чертов городишко, как здесь любят позлословить…»

— Вы, кажется, занимаетесь делом об убийстве какой-то дамы? Андрей рассказывал мне об этом. Я вряд ли смогу вам помочь, я совсем недавно приехала и об убийстве ничего не знаю.

— Простите, Андрей Кириллович — ваш брат?

— Да, я его старшая сестра и всегда стараюсь прийти к брату на помощь, когда ему трудно. Я вынуждена была приехать в Демьянов, потому что Андрей попал тут в какую-то скверную историю. Но он почему-то не разрешает мне ни с кем говорить, окружил мой приезд тайной и поселил здесь, на отшибе.

— Честно сказать, тайны не получилось и весь город сплетничает, что к Витгерту приехала жена. Его невеста рыдает.

— Ну это не страшно, мы с ней встретимся, поговорим, и она успокоится. Мне давно уже пора познакомиться с этой девушкой.

— Почему брат не представил вас и Марию Викентьевну друг другу?

— Видите ли, существуют кое-какие обстоятельства, которые он предпочитает скрывать от невесты, хотя, по-моему, это глупо. И наше с ней знакомство было отложено в силу этих обстоятельств.

— Господин Витгерт намекал мне на какие-то тайны из своей прошлой жизни…

Вдруг из соседней комнаты раздался громкий детский плач. Госпожа Витгерт испуганно встала, но из боковой двери уже выбежала маленькая кудрявая девочка в теплой ночной сорочке и кинулась к ней.

— Я боюсь, боюсь! Там темно и страшно! — кричала девочка.

Увидев в комнате чужого человека, она замолчала и спрятала заплаканное личико в складках платья женщины. Госпожа Витгерт подняла малышку на руки, посадила к себе на колени и стала шептать ей на ушко что-то ласковое. Девочка успокоилась и задремала.

— У вас красивая доченька, — сказал Колычев вполголоса, чтобы не тревожить ребенка.

— Это не моя дочь. Это дочь Андрея. Вот та самая тайна, о которой он вам говорил.

— Он женат? Или был женат?

— Он никогда не был женат. В этом-то вся проблема. Если бы он был вдовцом с ребенком, стесняться было бы нечего. Но девочка — незаконнорожденная. Я не хотела вам рассказывать, но раз уж вы все равно узнали, так слушайте.

Андрей и я были еще детьми, когда погибли наши родители. У отца было имение неподалеку от Белой Церкви на реке Рось. Усадьба стояла на острове и соединялась с берегом каменной плотиной — греблей. В половодье, когда по реке, и так неспокойной, сходил лед, она становилась очень бурной, вода шла через греблю валом и ехать там было опасно. Но отец и мать куда-то спешили. Они решили рискнуть и попробовать перебраться на другой берег. Как маленькие дети…

Я плакала, уговаривала их не ехать, а отец смеялся над моими страхами, говорил, что он сам будет править повозкой и кони перелетят греблю как на крыльях.

Я стояла на острове, смотрела им вслед и видела, как повозку смыло водой. Мама утонула. Отец долго барахтался в ледяной воде, пытаясь ее спасти… Он тоже был моряком и прекрасно плавал, но человек, даже очень сильный, не может противостоять стихии… Волны подхватывали его и били о плотину вместе с обломками льда. Через неделю он умер от воспаления легких. Мне тогда было тринадцать лет, а Андрею — восемь. С тех пор весь смысл моей жизни сосредоточился на счастье брата. Больше никого у меня не осталось.

Родители оставили нам большое наследство, но наши опекуны оказались людьми непорядочными. Когда наконец я стала совершеннолетней и смогла распоряжаться деньгами, большая часть нашего состояния уже была разворована. Вы не представляете, сколько сил у меня ушло на то, чтобы привести наши финансовые дела в относительный порядок. Но это все для Андрея, мне-то ничего не надо, я служу учительницей в частной гимназии, и моего жалованья мне вполне хватает. А Андрей — другое дело. Он должен был получить хорошее образование, вращаться в обществе и никогда не чувствовать себя нищим. Да и расходов у молодого мужчины, офицера, всегда больше, чем у одинокой женщины. Он не знает, но я практически отказалась ради него от своей доли в наследстве. Андрей — моя гордость, все мои надежды…

Как я была счастлива, когда впервые увидела его в синей форме гардемарина Морского корпуса! Я даже расплакалась, рассматривая его белые погоны и золотые якоря. Морской корпус — привилегированное учебное заведение, где обучаются преимущественно дети моряков. Там очень серьезная подготовка, особенно по специальным морским дисциплинам и математике, да и три иностранных языка нужно знать в совершенстве. Перед Андреем открывались такие перспективы!

И вот он, уже офицер, молодой человек с блестящим будущим, вдруг начинает крутить роман с женщиной, что называется, легкого поведения. Представляете, каким ударом для меня это было? Андрей выкупил из дома терпимости некую девицу Бланш, оказавшуюся Ривой Фоерштерн, снял для нее квартиру и… Ну, вы понимаете… Конечно, она была красавицей, этого не отнимешь. Точеные черты лица, огромные печальные глаза, то, что принято называть библейской красотой…