Она ущипнула Мири за руку и зашагала по ступеням. Мири потерла руку и, перехватив взгляд Бритты, выразительно закатила глаза.

— Какая вредина, — сказала Бритта.

Эса кивнула:

— Не стоит хлопот. Кэтар как колючий куст, за которым спрятался слишком тощий заяц — все равно в еду не годится.

На следующее утро после возвращения в академию Мири проснулась раньше остальных, потянулась и припала к окну, чтобы полюбоваться на рассвет. Сумерки на этот раз отступали очень медленно, и Мири удивилась, заметив, что уже достаточно светло и можно даже разглядеть камни, усеявшие землю, кое-где покрытую инеем. Только после того, как остальные девушки зашевелились и потянулись в столовую, она глянула вниз.

Снаружи на подоконнике лежал кусочек линдера размером с ладонь, белый камешек с бледно-розовыми прожилками. Он был вырезан в виде ястреба с распростертыми крыльями, острыми глазками и изогнутым клювом. Только теперь Мири заметила следы в мягкой земле вокруг дома: они вели к окну, затем поворачивали обратно в сторону деревни и исчезали на каменной дороге.

Она вспомнила, что Петер назвал ее ястребом за то, как пристально она вглядывается в небо, рассматривает горный пейзаж или пытается увидеть из окна академии деревню. И как он только догадался, что она первой подойдет к окну, увидит фигурку и поймет, что это для нее?

— Я его лучший друг, — пропела Мири окну, затем своим ботинкам, а потом вообще всему миру.

На секунду ей стало все равно, кто узнает ее тайну, от которой сжималось сердце и кружилась голова, словно пушинка на ветру. «Я его лучший друг».

Прошла неделя после праздника весны, и зима окончательно покинула гору. Последние твердые островки льда растаяли в грязь, затем грязь подсохла и покрылась травой. Между камнями пробились цветки мири, раскрывшиеся бутоны следили за солнцем и колыхались на ветру. На переменах девушки крутили стебельки розовых цветков, загадывая желания.

Мири вновь сидела на склоне холма, наблюдая, как со стебля срывается последний лепесток. Дотронувшись до ястребка из линдера, спрятанного в кармане, она подумала, что есть одно желание, которое хорошо бы загадать. Она повернулась на запад, в другую сторону от деревни, туда, где находился горный перевал, а за ним — равнины, и ей пришло на ум другое желание.

Она выронила стебель цветка и рассмеялась, даже толком не додумав мысль. Конечно же, она не хочет становиться принцессой. Разве можно пожелать выйти замуж за того, кого даже не знаешь? Мири решила, что на нее повлияла речь Кэтар, когда та рассуждала о великих делах, которые по плечу только принцессе. Нужно просто отбросить всю эту ерунду.

Но взгляд ее так и тянулся на запад. Какие чудеса ждали на равнинах? Там был, к примеру, прекрасный домик для отца и Марды, но стоило ей подумать об этом даре родным, как невольно вспоминалось, что сначала придется выйти за принца. На мгновение она позволила себе помечтать, каким образом ее изменит такое будущее.

— Принцесса Мири, — прошептала девушка и, к собственному удивлению, ощутила восторг.

Титул прибавлял весомости ее имени, делал его значительным. Мири — маленькая деревенская девчонка, зато какой будет принцесса Мири?

Остальные девушки, взобравшиеся на холм, тоже наблюдали, как с их цветков мири срывается последний лепесток и улетает, уносимый ветром. Любопытно, сколько из них загадали надеть серебряное платье, а скольким захотелось прибавить к собственному имени титул?

— Раньше я думала, что это и есть весь мир, — призналась Эса, сидя рядом с Мири, Бриттой и Фрид. Взгляд Эсы скользил по горным вершинам, постепенно переходящим от зеленого цвета к серому на северном горизонте. — А теперь я сама себе кажусь такой маленькой на нашей одиноко стоящей горе.

Мири кивнула. В то утро лекция наставницы Оланы вселила в их души страх: линдер составлял крошечную часть экономики Данленда, принося меньше дохода, чем продажа свиных ушей или искусственных цветов на шляпки дамам; все население горы Эскель по численности уступало количеству конюхов при дворце; деревянные двери часовни, которые так ценила и любила деревня, были меньше и скромнее, чем входные двери дома любого столичного купца.

— Жизнь на равнине не так уж отличается от здешней, — вступила в разговор Бритта. — Там просто всего больше и…

— Намного больше, — перебила ее Фрид.

— У меня такое чувство, будто я вообще ничего не значу, — сказала Эса.

Мимо прошла Кэтар, вертя в руке облетевший стебель цветка.

— Зато принцесса кое-что значит, — заявила она.

Никто не возразил, и Мири поняла, что она не единственная, кто посматривал на западный горизонт, загадывая желание. Мир еще никогда не казался таким огромным, зияющей пастью, готовой проглотить всех их разом. Мири даже захотелось укусить его в ответ.