Пульман слегка отстранился и жестом остановил его:

– Я бы на твоем месте не торопился, товарищ Анисимов. Тут кое-какие детали необходимо уточнить. А то больно интересная штуковина может получиться! Знаешь, как бывает: поспешишь – людей насмешишь.

– А я и не тороплюсь, – согласно кивнул Вовец, усаживаясь на место. – Куда уж теперь торопиться… Но только смотри – ежели врешь, гад, я тебя…

– Не вру, не вру, – успокоил его Пульман. – Куда уж мне врать – себе дороже!

– Ага, – поддержал Вовец. – Понятливый ты, головастик… Ну, давай излагай, психиатр.

– Психотерапевт, – поправил Пульман. – Бывший к тому же – теперь я заместитель заведующего клиникой.

– А, те же яйца, только в профиль, – небрежно махнул рукой бригадир. – Ты теперь вообще бывший – при любом раскладе. Труп, одним словом.

– Труп, говоришь? – неприятно прищурился Пульман. – При любом раскладе, говоришь?

– Ага, при любом, – согласно кивнул Вовец.

– Ну-ну, – зловеще ухмыльнулся Адольф Мирзоевич. – Значит, так.

Малика проткнул ломом твой человечек, некто Глазырин – «погоняло», как вы изволите выражаться, – Глаз. На этом… эмм… на «стреме» стоял при свершении этого гнусного злодеяния другой твой человечек – некто Карев, «погоняло» – Кара, фантазией, увы, господь вас не счел нужным наделить… Ага… Далее:

Калгана забили, опять же твои люди: Большой Егор, Пика и Епифан. Знакомые имена улавливаешь? Вижу-вижу – улавливаешь… А теперь – самое интересное, уважаемый господин Анисимов… Все эти мерзости они сотворили по твоему личному распоряжению…

Заметив, что лицо бригадира вытянулось от изумления, а пальцы правой руки шарят по столу, нащупывая рукоять «ТТ», Пульман поспешно добавил:

– Но-но, братан! Брата-ан! Не надо резких движений! Этих парней можно пытать, протестировать на полиграфе, даже, если шибко приспичит, вкатить инъекцию пентонала: они в любом случае покажут, что было именно так, как я сказал. Причем, прошу заметить, они в этом абсолютно уверены – никаких натяжек и легенд.

– Значит, ты в натуре… действительно гипнотизер, – тихо пробормотал Вовец, взяв в руку со стола пистолет. – Значит, в самом деле можешь…

– Ага, действительно, – подтвердил Пульман, опасливо поглядывая на оружие. – Только ты того… положи пистоль обратно! Не надо думать, что, если я внешне неказист, значит, и внутри совсем идиот! Если со мной что-то случится, у трех моих хороших знакомых есть кассеты с записями показаний твоих людей. Они отправят эти кассеты прямиком кому надо – то-то будет потеха! В жизни, сам понимаешь, всякое бывает… Вот я и застраховался на всякий случай.

– Так-так. – Вовец задумчиво почесал стволом начинающий седеть висок и предложил:

– Ну а вот… ежели, допустим, я буду тебя сильно пытать и заставлю сказать правду? Правду твою запишу на диктофон и потом предъявлю кому следует? У меня такие спецы есть – ты через две минуты с начала процедуры начнешь колоться, как в исповедальне. Как?

– Ну что ты, бригадир, прям как маленький! – криво ухмыльнулся Адольф Мирзоевич. – А я скажу, что это ты под пытками заставил меня сказать то, что тебе нужно. И потом: ну кто поверит? Ты посмотри на меня, посмотри! Ну разве можно поверить, что я – такой маленький, такой невзрачный, такой худющий… и вдруг! А?

– Да… складно излагаешь, сволота, – задумался Вовец. – Так-так… Так. – Он немного поразмышлял, мучительно морща лоб, затем нажал клавишу домофона на краю стола и распорядился:

– Жека! Ну-ка, быстренько – сыскать и доставить мне сюда этих – Большого Егора, Пику и Епифана. Потом заскочи в подвал, там Глаз и Кара шары гоняют – ко мне обоих, бегом! И еще – давай-ка возьми диктофон… хотя нет, ничего брать не надо. Давай ко мне этих – и мигом!

– Желаете очную ставку произвести, господин Анисимов? – язвительно поинтересовался Пульман, когда бригадир отпустил клавишу домофона и вновь повернулся к нему. – Так ведь они вам хором скажут, что ни разу в жизни меня не видели. И будут при этом совершенно искренни.

– Ничего я не желаю. – Вовец мрачно помотал головой. – Просто надо с пацанами кое о чем поболтать.

– Ну-ну, дело хозяйское. – Адольф Мирзоевич поудобнее устроился на диване и посмотрел на часы. – Выпить не дашь чего-нибудь?

– Ага – выпить тебе… Хочешь ужраться до поросячьего визга? – подозрительно прищурился бригадир. – Чтобы! не так страшно было? Не получится, красивый мой! Придется трезвым помирать.

– Зажал 50 грамм, да?! – Пульман скривился презрительно. – Ну и жлоб же ты! А еще – бригадир Центрального района… Звучит-то как!

– Хм! Жлоб… – Вовец в раздумье побарабанил пальцами по столу. – Жлоб… Ладно, хрен с тобой. 50 грамм налью – грех человека перед смертью обижать. – Не вставая с места, он протянул длинную руку к шкафу позади стола и извлек початую бутылку всамделишного на вид кизлярского «Багратиона», оттуда же достал фужер. Плеснув в него немного коньяку, бригадир ловко запустил фужер по полированной поверхности стола в сторону гостя: тому пришлось привскочить с дивана, чтобы успеть его подхватить. Живо опрокинув фужер, Адольф Мирзоевич довольно почмокал губами и вдруг, посмотрев в окно, зверски выпучил глаза, удивленно воскликнув при этом: