Все мужчины на улице оглядывались на такую красоту и такую волнующую походку, но она проходила мимо, не замечая восхищенных взглядов, а если кто и пытался увязаться за ней и познакомиться, она отшивала их сразу и твердо: «За кого вы меня принимаете?!» И в ответ они терялись и застывали с открытыми ртами: ну что на это можно ответить?

Походка у нее действительно была волнующая, причем от природы, не то что у Софи Лорен, которую Карло Понти заставлял ходить по коридору между рядами столов с открытыми дверцами и покачиванием бедер закрывать эти дверцы: так он вырабатывал знаменитую походку Софи. Походка же нашей героини и без всяких фокусов со столами была то что надо, и всякие там ассистенты режиссеров приглашали ее на пробы в кино, но мама не разрешала никаких проб, поскольку в кино один разврат и нечего ей там делать, тем более без специального образования, а училась наша красавица на экономическом факультете одного вуза.

Звали красавицу Маргарита, красивое имя, мальчики с курса звали ее «королева Марго», но и на этих мальчиков наша королева внимания не обращала, ей хотелось чего-то необыкновенного, и она, наконец, дождалась своего принца. Сама она, как было сказано, в кино сниматься не собиралась и не хотела, а вот ее возлюбленный принц был киноартист и, как она мечтала, был высок, красив, добр, ну разве что не хозяйственный, за картошкой на рынок его не затащишь, но это она ему прощала. Она ждала, когда же, наконец, ей пора будет шить свадебное платье, она уже и фасон подобрала, и материал приглядела, но тут оказалось, что он женат, хотя с женой давно не живет, но вот развод оформить как-то недосуг – то у него съемки, то у нее: жена тоже была киноактрисой. Марго решила подождать, тем более что и Софи Лорен, на которую, говорили, она похожа, тоже не сразу обрела семейное счастье с этим недомерком Карло, они много лет ждали его развода. Правда, причина была другая: католикам нельзя разводиться, но все равно, если уж Софи Лорен ждала, то и она подождет. Он не был знаменитым артистом, имя его не было на слуху, но в лицо его узнавали, оглядывались, хотя, возможно, сразу вспомнить фамилию не могли. Играл он роли второго, третьего плана, эпизоды, но это его не очень расстраивало, он не завидовал своим знаменитым собратьям, даже радовался их успехам, что вообще-то, а в этой среде особенно, качество очень редкое и симпатичное. Они жили вместе уже больше трех лет, а он все не мог собраться и развестись с первой женой, а ей, Марго, было как-то неудобно все время напоминать ему об этом, она не хотела, чтобы он подумал, что она такая несовременная девушка и ей важен штамп в паспорте. Тем более что вскоре выяснилось, что наш, так сказать, перманентный жених – любитель выпить, даже, говоря откровенно, просто запойный, то есть время от времени впадал в запой, и тогда она от него уходила. В такие моменты она считала, что хорошо, что хоть замуж не вышла, собрала сумку, уехала к маме, и все дела. Мама переживала, но артист выходил из запоя, являлся за ней с цветами и подарками, очаровывал маму, и опять начинался медовый месяц, а иногда несколько месяцев, до следующего запоя. Кончилось это, натурально, не свадьбой, а тем, чем и должно было кончиться, они расстались, и хорошо, что детей не было, да и не могло быть, ибо Марго твердо знала, что дети должны рождаться в браке, нечего плодить безотцовщину. И, приобретя печальный опыт, она стала ждать своего суженого, неженатого, непьющего, но обязательно доброго и красивого, ну а хозяйственного – это как повезет.

Артем был таким, о котором мечталось, но она не сразу ответила на его чувства, все боялась опять ошибиться, а чувства были сильные, и он долго и упорно добивался ее любви. Когда же они, наконец, соединились, он просто не мог поверить своему счастью. И так ему не верилось, что он мучил ее и мучился сам: неужели эта красавица, мимо которой не мог пройти ни один мужчина, принадлежит только ему, а остальные мужчины для нее не существуют, да не может такого быть. Сначала его ревность забавляла ее и даже была приятна, но потом стала обижать и раздражать, ну сколько можно, сколько она должна доказывать, что не виновата, что уродилась красавицей, и что ей ее красота дает, кроме его недоверия и оскорблений? Он и с женитьбой все тянул, все не верил, что она действительно его любит и верна ему, все проверял и присматривался, тайно следил за ней, заставил уйти с работы и сидеть дома, среди дня мог неожиданно нагрянуть домой, проверить, что она делает. Ее платья и шубу увез неизвестно куда, ну прямо с ума сошел. И ведь почти пять лет прожили, а в ЗАГС все не шел, говорил, что все эти штампы и свадьбы просто пошлость и глупость, что он принципиальный противник всех этих благоглупостей, поскольку гражданский брак – самый надежный и прочный и основан на чувствах, а не на бумажках. Вот ведь как: и неженатый, и непьющий, и вроде любит, и все проверки она выдержала, и следить за собой перестала: ни маникюра, ни прически, всю косметику выбросила – чего же еще ему надо?

Но она решила выдержать все, она мечтала, что когда-нибудь, в один прекрасный день, с красивой прической, в бледно-зеленом платье с голой спиной (как у Николь Кидман на «Оскаре»), под свадебный марш Мендельсона она войдет в ЗАГС, и там серьезная женщина с лентой через плечо спросит ее: «Согласны ли вы взять в мужья», и так далее, а она скажет: «Да», – а потом все друзья (где они, друзья, уж и не осталось никого) будут их поздравлять и радоваться за них.

Да, всех ее друзей и подруг он отшил, только почему-то подругу Машку еще терпел. Машка забегала поболтать, но только когда он дома, без него ей не разрешалось являться. Машка была маленькая, живая, некрасивая, с мужем развелась, растила сына. Прибежит, сядет с сигаретой, и ну рассказывать о своих похождениях. Марго испуганно косилась на Артема, боялась, что он, слушая откровения Машки, решит, что и она, Марго, такая же, известно, как мужья относятся к незамужним подругам. Но Артем слушал Машку даже с интересом, посмеивался, когда она уж очень расходилась. Все ее рассказы были о любовниках. Машка была охоча до этого дела, меняла мужиков как перчатки, с особым вкусом рассказывала о своих сексуальных упражнениях с ними. Потом убегала к очередному мужику. Марго боялась глаза поднять, а Артем одобрительно говорил: «Забавная… И уж, во всяком случае, откровенна и честна, не то что некоторые». Вот так.

Артем в конце концов женился. Со всеми презираемыми им «благоглупостями» – штампом, свадьбой, невестой в фате. Только невестой была вовсе не Марго. Он женился на Машке.

Марго устроилась работать в банк, сидела в окошке обмена валюты. Посетители любовались ее красотой через окошко. Марго на них не смотрела. Она как-то скукожилась, ссутулилась, и даже ее роскошные волосы потускнели и перестали виться. Она не могла прийти в себя от двойного предательства и Артема, и подруги. Однажды ее напарница по окошку предложила познакомить со своим братом. Этот брат был разведен, жил с бывшей женой и сыном в маленькой двухкомнатной квартирке, в одной комнате он, в другой – бывшая жена с ребенком, разменять квартиру без хорошей доплаты невозможно, а откуда взять доплату, оба врачи-бюджетники, сама понимаешь. «А ты вот одна, да и квартира есть», – простодушно добавила напарница. Да, квартира у Марго была, Артем ей оставил, так сказать компенсация за моральный ущерб. Брат напарницы очень быстро переехал к Марго. Правда, перед этим, буквально на вторую встречу, предложил ей выйти за него замуж. А на третью встречу явился с чемоданом. Марго как-то растерялась от такого напора, она последний год пребывала в несколько заторможенном состоянии и, только увидев на своем диване привольно разлегшегося жениха, попробовала робко протестовать, мол, она пока не может дать ответ, надо поближе узнать друг друга и прочее. Новоявленный жених объявил, что он не против узнать друг друга, для того он и переехал к ней, пусть узнает, тем более что жить теперь ему негде, в его комнату переехал сын, что ж теперь, на улице ему ночевать, что ли. Он работал на «Скорой помощи», сутки дежурил, трое суток дома. Такая работа ему нравилась, никуда подработать он и не собирался устраиваться, говорил, что не в деньгах счастье. Денег, кстати, не давал, сказал, что решил копить на машину, а Марго неудобно было говорить, что с какой стати она должна его содержать. А вообще-то, он не очень докучал Марго, лежал целые дни перед телевизором и, когда она пыталась вытащить его, ну там, в театр, в гости, говорил, что ему это неинтересно и единственное, чего он хочет, чтобы его оставили в покое. Видимо, считал, что достаточно и того, что он сделал ей предложение, и что ей еще надо-то? Жениться он, действительно, хотел, это было единственное, что его интересовало и на чем он почему-то настаивал.

Он был совершенно не ревнив. Когда Марго однажды неуверенно и робко сказала ему, что одна рекламная компания предложила ей контракт на рекламу постельного белья (ох и устроил ей когда-то Артем скандал по такому же поводу, только тогда предлагали рекламировать косметику!), жених очень оживился, даже приподнялся со своего дивана, обрадовался – теперь он наверняка сможет купить себе не какую-то «Шкоду», на которую нацелился, а классный навороченный джип, он слышал, что за рекламу платят хорошие бабки. Да, он не ревновал, не скандалил, не пил. И не любил… Ах, Марго, Марго, о том ли ты мечтала?..

К своей свадьбе Марго заказала бледно-зеленое платье с открытой спиной. Она была дивно хороша. Была и тетка в ЗАГСе с лентой через плечо, и марш Мендельсона, и лимузин, который возил их к «Вечному огню» и на смотровую площадку, где их фотографировали в окружении гостей, и крики «горько!», и шампанское лилось рекой. Было все, что положено и о чем мечталось. Не было почему-то радости. Сидя за столом рядом с теперь уж законным мужем, Марго вдруг подумалось, что Артем, наверное, прав: все эти штампы и свадьбы – сплошная глупость и пошлость. Глупость и пошлость. «Если нет любви», – добавила про себя Марго.

Недотепа

Лилька исчезла с концами. Дома ее телефон не отвечал ни днем ни ночью. Позвонила ей на работу, в библиотеку, – уволилась! Как уволилась, когда, почему? По собственному желанию, две недели назад. Позвонила ее отцу, хотя очень не хотелось. «Сказала, что уехала в командировку», – был ответ. «Куда уехала?» (Про то, что уволилась, решила не сообщать.) «Не знаю куда, они мне не докладывают», – ехидно бросил отец. Что «не докладывают» – ничего удивительного. Удивительно то, что вообще сообщила отцу. Наверное, знала, что рано или поздно я до него доберусь, и таким образом давала понять, что никто ее не убил и не похитил. Но почему, почему сама ничего не сообщила-то? Ах, Лилька, вечно ее истории…