Ньютон обмолвился: «Гипотез я не измышляю». Хотя без них не мог обойтись. Другое дело, что он не выдавал их за истины. Великий физик написал «Математические начала натуральной философии», где преобладают формулы и схемы. Но в трудных случаях позволял себе ссылки на Бога, признавая бессилие рассудка.

Вернадский таких ссылок не допускал. Хотя ему стоило немалых усилий упорядочить свои ощущения, усмирить воображение, с предельной полнотой и точностью выразить в словах то, что, быть может, нельзя передать без искажений.

Как всякий творец, он был и всесильным владыкой, и беспомощным рабом своих творений. Образы, возникающие в его мозгу, обретали самостоятельную жизнь. Создания влияли на своего создателя. Круг замыкался, и выхода не было из этого вихря мысли, пока он не обретал форму эмпирического обобщения, гипотезы или теории.

Научная теория — это доказанная гипотеза. Она выходит за пределы установленных фактов, им не противореча. Отчасти она опирается на предположения или исходит из некоторых постулатов, аксиом (принципов, не имеющих доказательств).

Выстраивается такая конструкция. На обширном, прочном и постоянно обновляющемся фундаменте фактов, как мощные крепости, поднимаются эмпирические обобщения. В их пределах находятся многочисленные более или менее основательные постройки теорий. А «строительные леса» и проекты для этих теорий предоставляют гипотезы.

Вроде бы остаётся только двигаться по пути научного прогресса, превращая перспективные гипотезы в теории, укрепляя фундамент фактов, проверяя и дополняя эмпирические обобщения.

Пока речь идёт об одной области знаний со своими фактами и методами исследований, такая схема подходит. Но когда от частных наук переходишь к познанию природных объектов и явлений, обнаруживается множество противоречий.

Скажем, описание живого организма с позиций анатомии, физиологии, биохимии, биофизики ещё далеко не полно. Организм не изолирован от сообщества себе подобных, от своей экосистемы, биогеоценоза, от биосферы. Как соединить разобщённые сведения из разных наук в пределах одной теории? Как выбрать из гипотез и теорий наиболее обоснованные? Как проверить факты?

Справиться с такими задачами невозможно без определённых пробелов, допущений, ссылок на авторитетные мнения, «искусственного отбора идей». Приходится исходить из целей исследования. Всё это привносит в исследование немалую толику субъективизма.

Остаются вне конкретных наук фундаментальные философские вопросы: что такое жизнь и разум? Возникают ли они из «мёртвого» косного вещества или являются неотъемлемыми качествами Природы?

Как писал Вернадский: «Никогда не наблюдали мы до сих пор в истории человечества науки без философии… Говорить… о замене философии наукой, или обратно, можно только в ненаучной абстракции». Более того: «Научное мировоззрение… является сложным и своеобразным выражением общественной психологии».

Чем отличается философия от науки? Владимир Иванович писал:

«Философия всегда основана на разуме и теснейшим образом связана с личностью. Типы личности всегда отвечают разным типам философии. Личность неотделима от философского размышления, а разум не может дать для неё мерку, вполне охватить всю личность. Философия никогда не решает загадки мира. Она их ищет. Она пытается охватить жизнь разумом, но никогда достигнуть этого не может […]

Тысячелетним процессом своего существования философия создала могучий человеческий разум, она подвергла глубокому анализу разумом человеческую речь, выработанную в течение десятков тысяч лет в гуще социальной жизни, выработала отвлечённые понятия, создала отрасли знания, такие, как логика и математика, — основы нашего научного знания».

Вообще-то философы не только ищут загадки Мира, но и решают их. Но каждый делает это на свой лад. Решений получается много. Можно выбрать из них более или менее достоверное, но нет оснований считать его истинным.

Для фундаментальных теоретических научных проблем типы личности так же ярко сказываются, как в создании философских учений. Это видно на примере Вернадского. Его концепция ноосферы весьма субъективна и отражает характерные черты его личности: веру в науку, гуманизм.

«Можно быть философом, — полагал Вернадский, — и хорошим философом, без всякой учёной подготовки, надо только глубоко и самостоятельно размышлять обо всём окружающем, сознательно жить в своих собственных рамках… В размышлении над своим я, в углублении в себя — даже вне событий внешнего личности мира — человек может совершать глубочайшую философскую работу, подходить к огромным философским достижениям».

Однако вне событий окружающего мира человек не может обрести разум. Сократ, религиозный философ Бёме или натуралист Бернар Палисси, не имея «учёной подготовки», обладали более важным: жизненным опытом и любовью к познанию. Ведь и Вернадский полагал:

«Не в массе приобретённых знаний заключается красота и мощь умственной деятельности, даже не в их систематичности, а в искреннем, ярком искании… И масса удерживаемых умом фактов, и систематичность познанных данных — ученическая работа, она не может удовлетворять свободную мысль. Я лично думаю, что систематичность даже несколько ограничивает мысль».