Янек рассмеялся и развел руками.

— Друзья, спасайте, я уж и не знаю, что делать. Сначала Черешняк и корова, а теперь вот этот мальчишка. Нам приказано завтра вечером быть в штабе армии, а еще порядочно ехать. Что будем делать?

— В лесу их не оставишь, — сказал Густлик.

— Грузовиком до Гданьска — и чтобы машина тут же вернулась, — предложил Григорий.

— Мне возить корову? Может, уж лучше сразу в Студзянки, в коровник к Черешняку? — разозлился Вихура. — А этого сопляка к папочке в Берлин?

— Нет, конечно же, не в Гданьск, — вслух размышлял Кос, — но надо кого-нибудь найти, кому их отдать. А потом уже полный вперед.

Легко сказать — кого-нибудь найти. В апреле 1945 года трудно было найти на кошалинской земле деревню с людьми. Солнце уже поднималось к полудню. Медленно шлепали гусеницы, медленно продвигался «Рыжий» по дороге между темными, незасеянными полями. На башне рядом с Густликом и Янеком сидел найденный мальчик, доедал очередной кусок хлеба из муки, привезенной Вихурой в Гданьск.

Они услышали шум приближающегося самолета и следом за этим низкий свист воздуха, раздираемого крыльями. Быстрая тень промелькнула по броне, а по небу — остроносый силуэт истребителя. При первом же звуке ребенок выронил хлеб, закрыл лицо руками и съежился, пища, как щенок, которому наступили на лапу.

— Не бойся, — успокаивал его Густлик, хватая мальчика за пояс, чтобы тот не упал, — это наш.

— Потому и боится, что наш, — сказал Янек.

За танком трясся, переваливаясь с боку на бок, грузовик, а в его кузове — Черешняк, держа на веревке корову. Замыкая колонну, бежал следом за Пеструшкой Шарик, время от времени соскакивая с дороги в сторону, чтобы узнать, что делается в высоких сорняках на межах.

Минут на пятнадцать они погрузились в редкий, но уже позеленевший березняк. Стволы мелькали, как побеленный забор. Потом дорога опять вышла на поля и мягкими поворотами стала подниматься на холм, поросший кустами терновника, среди которых возвышались два больших дерева. Шарик первым бросился рысью наверх и огляделся там по сторонам.

Чтобы хоть чуть-чуть быстрее передвигаться, Черешняк слез с машины и стал подгонять свою Пеструшку зеленой веткой.

Машина и танк ползли по дороге. На башне мальчишка, придерживаемый Густликом за пояс штанов, беззаботно болтал ногами.

— А не было бы быстрее по шоссе? — спросил Елень.

— На проселочной дороге не так стыдно, — ответил Кос. — И здесь мы скорее найдем людей. Не может быть, чтобы всех угнали.

Из-за пригорка показался мощный бетонный купол, прикрытый маскировочной сетью из проволоки, с пластмассовыми пятнистыми листьями. На нем были видны овальные очертания захлопнутого лаза, мелкие оспинки в тех местах, где ударили снаряды, и покрытые сажей царапины от термитных ракет.

— Ну и блиндаж! — показал на него Густлик. — Мы на Померанском валу?

— Он дальше. А это не очень-то похоже на блиндаж, — покачал головой Янек.

С вершины пригорка, на который уже въехал грузовик, донесся до них громкий крик. Шофер изо всех сил махал руками.

— Остановись около Вихуры, — сказал Янек механику.

— Хорошо, — ответил Саакашвили. — Привал бы очень пригодился, чтобы написать письмо Хане.

— Ане, — нарочно поправил его Густлик.

— Аню я пригласил, а они поменялись…

Танк взобрался еще метров на десять, и теперь они увидели внизу довольно обширный фольварк. Справа от построек, на лугу, около извилистой речки, паслось стадо коров, насчитывавшее сотни две голов, а на дворе фольварка какие-то люди поили лошадей, сновали вокруг повозок с брезентовым верхом.

— Конец мучениям! — шофер перекрикивал мотор танка. — Что не надо, можно оставить. — Он посчитал на пальцах до трех, показывая не только на маленького Адольфа и однорогую корову, но также и на Томаша.

Кос поднес к глазам бинокль. Узнал польских солдат с винтовками за спиной, с кнутами в руках. Это были все пожилые, в основном усатые, солдаты — наверно, из какого-нибудь тылового хозяйства. Около корыта у колодца женщины в гражданской рабочей одежде помогали поить лошадей. Какой-то совсем молодой солдатик вел под уздцы черную оседланную верховую лошадь.

Один из солдат заметил грузовик и танк, подбежал к плютоновому, может быть командиру, и показал в их сторону. Кос с улыбкой смотрел, как плютоновый достает из футляра бинокль и поднимает его к глазам.

— Поляки, — успокоил солдата плютоновый, опуская бинокль. — К нам едут, — добавил он. — Может, от них что узнаем.

Он направился к раскрытым настежь воротам.

— Освободите место под деревьями для танка! — крикнул он возницам.