Не сейчас, когда он видел отражение Беллы в зеркале через открытую дверь раздевалки.

Когда он видел, как она смотрит на его тело.

Она хотела его.

Он привык к подобному отношению женщин. Может, другие вели себя не так откровенно, но Белла понятия не имела, что он заметил ее, и не мог удержаться от соблазна продолжать упражнения. Это было похоже на подслушивание чужих мыслей.

То, как она прислонилась к стене, такая расслабленная, с обнаженными руками и в джинсах, обтягивающих ее бедра… Интересно, она представляла, как привлекательно выглядит?

А когда она облизнула губы, а потом прикоснулась к ним… Боже… Волна ответного желания охватила Оливера.

Конечно, он не собирался ей поддаваться. Это совершенно неприемлемо, и не только потому, что она работала медсестрой его матери, но и потому, что была так не похожа на тех женщин, которых он впускал в свой мир.

Быть с кем-то вроде Беллы Грэхем станет формой бунта, а он никогда не бунтовал.

Может, именно это он упускал столько лет? И именно это состарило его раньше времени?

Солнце быстро садилось, и свет бледнел с каждой секундой. В любой момент Белла могла понять, что он закончил заниматься, и тогда она просто ускользнет. И сделает то же самое, если он начнет поворачиваться.

Поэтому Оливер не повернулся. Он заговорил с отражением в зеркале:

— Вы что-то хотели, Белла?

О боже…

Как давно он знает, что она стоит здесь?

Она смутилась:

— Я… я ищу ожерелье вашей мамы. Думаю, что оно должно быть где-то здесь.

— Тогда заходите.

Оливер взял полотенце, висевшее на поручне тренажера. Он вытер пот с лица и груди.

— Не обращайте на меня внимания. Я собираюсь в душ.

Белла пыталась не смотреть на то, как Оливер вытирается. Или не думать о том, как он будет намыливать тело и поливать его водой. Она могла бы поспешно скрыться, но желание получить от этого дня больше удовольствия пересилило.

Она заставила себя приблизиться к Оливеру.

— Я потрясена тем, что произошло сегодня вечером. Подобного не повторится, я обещаю.

Она подняла глаза в надежде, что сможет донести до него свою мысль — ей можно доверить заботу о леди Дороти.

И он понял ее. Он медленно кивнул. Подошел ближе.

Настолько близко, что во рту у Беллы пересохло. Казалось, все барьеры между ними, видимые и невидимые, просто исчезли.

И она поняла, что он знает все ее мысли.

Белла испугалась бы, если бы не напряженность, с которой Оливер смотрел на нее. Зрительный контакт не прерывался. Она чувствовала исходящий от него интерес.

Неужели он считает ее столь же привлекательной, как она — его? Воздух искрился, и Белла чувствовала, что может поверить. И сейчас это волновало ее больше всего.

Едва заметное движение было почти инстинктивным. Она не осознавала, что тянется вперед, губы ее раскрылись. Она облизнула их. И увидела, как взгляд Оливера опустился на ее рот.

Белла не знала, что произошло потом. Когда она вспоминала этот момент, он казался ей просто ослепляющей волной возбуждения. В одно мгновение они просто стояли, замерев в напряжении, а в следующее она была в объятиях Оливера, и он целовал ее так, как никто никогда не целовал прежде.

Это было невероятно. Почти обнаженное, идеальное мужское тело прикасалось к Белле, излучая голод, который заставлял ее почувствовать себя самой желанной женщиной на планете. Она ощутила жар, исходящий от него после усердной тренировки. Его язык движется у нее во рту, выходя и снова продвигаясь вглубь, вызывая огонь страстного желания.

Она чувствовала струйку пота на его пояснице, по которой так легко было скользнуть под эластичный пояс шорт. Она чувствовала твердое доказательство его страсти, упирающееся в нее. Больше…

Наверное, она прошептала это вслух, потому что Оливер застонал.

— Нет презерватива, — протянул он.

— Все нормально, — выдохнула Белла.

Она прижалась к нему и наклонилась, чтобы закрыть пропасть, появившуюся между их губами. Она была здорова. Она проходила все обследования, которые предлагались сотрудникам в больнице Святого Патрика.

Оливер ласкал ее грудь.

— Ты на таблетках? — глухо спросил он.

— О…

Он провел большим пальцем по соску, и ее колени ослабли.