— Полагаю, что так. Мне кажется, Джерри, что эта девушка находится под властью и влиянием кого-то, обладающего непредставимыми для нас возможностями. Она — единственная ниточка, ведущая к убийце.

— Но кто он, этот убийца? — воскликнул я.

— Думаю, находясь под гипнозом, она назвала нам его имя, — сказал Конрой.

— Сильвио!

— Да!

— Кто же такой Сильвио?

— Не знаю, — сказал Конрой. — Имя звучит знакомо, однако я не могу вспомнить, где его слышал. Но мы можем покопаться в архивах главного управления полиции. После этого нам необходимо снова поговорить с Дороти Кроуфорд, но на сей раз — в другом месте, подальше от ужасной обстановки ее дома.

Клерк главного полицейского управления снабдил нас фотографиями Сильвио, которые нашлись в галерее известных преступников, а также его досье, хранившимся в кабинете Бертильона. [1] На фотографиях лицо Сильвио казалось олицетворением злобы; фотографическая камера ничуть не смягчила печать беспутства и дьявольской хитрости на этом лице. Досье было кратким. В нем значилось только, что Сильвио был осужден за убийство некоей Розы Маринеллы и что председательствовал на процессе судья Маллинс. Готовил обвинение государственный прокурор Стэнли.

— Вот и мотив, — заметил я. — Месть! Судья Маллинс вел процесс, государственный прокурор готовил обвинение.

— Без сомнения, — отозвался Конрой.

— Тебе осталось лишь поймать Сильвио.

— Поймать его невозможно, — мрачно произнес инспектор.

— Почему же?

— Он мертв!

— Мертв?!

— Его повесили больше года назад! — сказал Конрой. — Он убил эту женщину на территории правительственного военного лагеря в Форт-Слокуме, и дело было отправлено в федеральный суд, хотя мы работали над ним и собирали улики. Повесили его на крыше здания государственных учреждений.

— Тогда как же, во имя небес, мог он совершить эти убийства? — воскликнул я. — Как он мог убить судью и прокурора?

— Одному Богу известно! — ответил инспектор. — Но теперь, когда мы видели то, что видели, и слышали слова той девушки, Кроуфорд, я целиком и полностью убежден, что Сильвио к этому причастен.

— Быть того не может! — вскричал я. — Мертвецы не совершают убийства!

Конрой пожал плечами и продолжал просматривать досье Сильвио. Я молчал, стараясь убедить себя, что все это мне только снится. Дороти Кроуфорд, спору нет, упомянула под гипнозом имя Сильвио; и оба раза, когда она хвасталась убийствами — убийства были совершены. Быть может, Сильвио воспользовался ею, как медиумом? Возможно ли, что он, лишенный жизни за преступления перед обществом, способен был говорить с нами при помощи ее губ, ее сознания?

Предположение казалось абсурдным. Но если мы признаем, что в идее жизни после смерти содержится крупица правды, если мы примем истинность свидетельств, собранных столь многими выдающимися исследователями, и согласимся с догмами христианских церквей — нам придется допустить, что факт этот не столь уж невероятен. Однако сама мысль о том, что давно умерший человек мог возвратиться, в каком-то таинственном облике, в мир живых и совершить убийства, которые мы не в силах были предотвратить, наполнила меня неизъяснимым ужасом.

— Должно быть что-то еще!

Возглас Конроя прервал мои размышления.

— Я смутно припоминаю, — сказал он, — что с этим человеком было что-то связано.

— Я тоже, — ответил я. — Никак не могу вспомнить. Кажется, в деле был некий поворот, вызвавший в свое время немалую сенсацию.

— Что-то ужасное, — сказал инспектор. — Нет, не припоминаю.

— Может быть, газеты…

— Верно! — прервал меня инспектор. — Редакционные архивы!

Полчаса спустя мы с инспектором Конроем сидели за столом в архивном «морге» редакции «Morning Star». Перед нами лежали три конверта, два из них — очень толстые и заполненные газетными вырезками. Там был весь «фон» судьи Маллигана и государственного прокурора Стэнли, то есть вся черновая информация, которая могла понадобиться репортерам для написания статей, но ни в одной из вырезок мы не нашли нужных нам сведений. Наконец Конрой отложил их в сторону и взял в руки третий конверт: вырезок в этом тощем конверте было немного, а пометка на нем гласила: «Поль Сильвио. Мертв».

— Должно же хоть здесь что-то найтись, — сказал Конрой.

Он начал просматривать вырезки, быстро пробегая их глазами и откладывая в сторону. В свою очередь, я стал их просматривать: в статьях речь шла исключительно о суде над Сильвио и его последующей казни, и почти в каждой из них говорилось о его зловещей внешности и буквально исходившем от него духе порока. Эти черты обвиняемого произвели глубокое впечатление на репортеров, освещавших ход процесса.

«В его присутствии ощущается тоска и беспокойство», — замечал один очеркист, пытавшийся взять у Сильвио интервью. «Тюремные охранники стараются держаться от него подальше и не любят приносить ему еду… Глаза у него яркие и зеленые, белки покрыты красными прожилками, багровыми, как свежепролитая кровь…»