Задремавший Герхард сидел на стуле, Катрин спала на кушетке. Вампир чувствовал излучение распятия и святой воды. Он посмотрел на улицу. За окном наступила ватная, непроницаемая темнота. В оконном стекле отражалось все, что находилось в палате, за исключением самого Фукса. С некоторых пор у него не было отражения…

Вампир попытался выманить свою жертву. Вероника Бланк должна была пойти с ним добровольно, поскольку ее защита была непреодолима для него.

Когда Фукс укусил ее, то зло, которое целиком владело им, частично проникло в девушку. И теперь бывший пастор пытался установить с ней ментальную связь.

«Иди ко мне, – бесшумно позвал он ее. – Иди ко мне, мы с тобой одной природы. Следуй за мной во тьму, стань такой же сильной и непобедимой, как я…»

Его мысли проникали все глубже и глубже в Веронику, и, наконец, достигли своей цели.

Девушка зашевелилась и тихо вздохнула во сне. Затем она начала медленно садиться на кровати. Распятие выпало из ее руки. Ее глаза раскрылись. Она увидела Фукса, узнала его, и понимающая улыбка затаилась в уголках ее губ. Она свесила ноги с кровати и бесшумно поднялась.

Но Фукс допустил одну ошибку – не подумал про капельницу. Когда Вероника сделала пару шагов в его сторону, прикрепленная к ее руке трубка натянулась и выскочила из капельницы. Вслед за ней опрокинулся на пол и штатив. Грохот разбудил Герхарда, и он испуганно вскочил со стула.

Он увидел Фукса, который с бледным лицом стоял посреди больничной палаты, и Веронику, стоявшую перед вампиром и тянувшую к нему руки.

На долю секунды Герхардом овладела паника, но затем он отключил все эмоции, как перед операцией.

Он резко схватил распятие и двинулся на Иоганна Фукса.

* * *

Анна Циммер стояла в своей маленькой гостиной и отрешенным взглядом смотрела из окна в ночное небо. Уже несколько недель она пребывала в состоянии, которое нельзя было назвать ни жизнью, ни смертью. Она смутно помнила о своей прошлой жизни. О той весне, когда пропал ее маленький сын. Странно, но она больше не испытывала никакой горечи от этой утраты. Она вообще больше не испытывала никаких чувств.

Она думала об этой ночи, о грозе, о тьме. И о НЕМ. Он пришел к ней и полностью изменил все ее существо. С тех пор она лишь тосковала о нем и ждала его возвращения. Мечтала, что он возьмет ее с собой и навсегда останется с ней.

Анна знала, что многие в Монзингене думают точно так же, как и она.

Шум на подоконнике привлек ее внимание. Анна повернула голову и улыбнулась. И хотя окно находилось на втором этаже, на высоте почти четырех метров, за окном кто-то стоял и безмолвно смотрел на нее.

Анна знала этого мужчину. Ее с ним многое связывало. Раньше она испытывала к нему симпатию, возможно, она даже была влюблена в него. Потому что в самый трудный период жизни, когда бесследно исчез ее сынишка, он встал на ее сторону.

Бледное лицо подобно причудливой луне заглядывало в окно. Его обрамляли похожие на солому волосы, бесцветные глаза буквально сверлили Анну взглядом.

Анна отодвинула шпингалет и открыла окно. Прохладный, влажный ночной воздух проник в комнату. А вместе с ним зашел и Бернд Бауэр. В темноте он двигался с уверенностью ночного хищника. В определенном смысле он им и был.

Анна отступила на шаг, никто не произнес ни слова. Они оба знали, для чего Бернд вернулся. Он медленно подходил к ней, его тонкие губы растянулись в дьявольской улыбке. В приглушенном свете маленькой настольной лампы блеснули его длинные острые клыки.

Женщина тихо вздохнула, когда он рывком притянул ее к себе и немного наклонил ее голову в сторону, чтобы было удобнее добраться до артерии на шее. Затем оба потеряли ощущение времени и пространства.

Много позже, посреди ночи, Анна очнулась. Она сразу почувствовала, что что-то изменилось. Она лежала на полу в гостиной, в одной футболке и шортах. Окно было широко распахнуто, и от ночного воздуха в комнате было довольно прохладно.

Но Анна не чувствовала холода. Ее тело стало необыкновенно легким и сильным. Ею овладело желание броситься в темноту и парить на крыльях ночи в поисках жертвы. Она резко выпрямилась и тут же поняла, что на самом деле она не настолько сильна, как ей показалось. Женщина ощутила слабость и одновременно с ней нестерпимую жажду, которую могло утолить только одно – человеческая кровь.