Шрам ныл теперь непрестанно, то сильнее, то слабее; наверно, чутко реагировал на перепады настроения Вольдеморта, кисло предполагал Гарри. От постоянной занятости - уроки, домашние задания, Эй-Пи, окклюменция, тренировки по квиддичу - и от боли во лбу Гарри сделался раздражительным, дёрганым, нервным. Он избегал и близнецов, и Блейза, чаще всего сбегая в Выручай-комнату, и там в одиночку занимался до остервенения домашним заданием и практикой ЗОТС. Уставая, он засыпал прямо там; так бывало и в прошлом семестре, но никогда раньше Гарри так себя не изматывал. От усталости, впрочем, боль чуть притуплялась - или притуплялось восприятие Гарри, которому после восемнадцати часов бдения без минуты отдыха было уже всё равно, что у него, где и зачем болит. Даже второе по счёту дежурство в ночном Хогвартсе прошло без происшествий; Гарри встретилась только миссис Норрис, но и та обошла его по большой дуге, хотя ничем не рисковала - сливочного пива у Гарри с собой сегодня не было. Дафна Гринграсс, как и Гарри, особой весёлостью не отличалась, поэтому они перебросились парой слов, прежде чем разделиться и ещё парой - после того, как утром встретились в гостиной. Что-то своё мучило старосту пятого курса Слизерина, и по горло занятого Гарри такое положение вещей более чем устраивало.

Занятый делами суматошный остаток января прошёл, начался февраль; Гарри заметил это только потому, что в подземельях стало куда более сыро, чем раньше - с приходом первого февраля начались вьюги с неприятным липким снегом, снег не таял, а как-то разжижался в кашу под ногами. Прошло почти две недели; приближалось четырнадцатое февраля.

– Гарри...

– Да?
– Гарри, копавшийся на полках в библиотеке, поднял голову: перед ним стоял непривычно робкий Блейз Забини.

– Скоро четырнадцатое февраля.

– Ага, - не стал отрицать очевидного факта Гарри.

– Это праздник... и будет поход в Хогсмид.

Гарри чуть было не спросил: «Какой праздник?», но вовремя опомнился.

– У тебя уж есть планы на четырнадцатое?
– с такие лицом, подумалось Гарри, не вопросы задают, а шагают в пропасть.

– Н-не знаю...
– определённых планов у Гарри не было, но, как только ему напомнили о дне святого Валентина, ему пришло на ум прошлое четырнадцатое февраля: тогда он был там с близнецами, но встретился с ними случайно...

– Ты... не хочешь пойти со мной?

Гарри задумался.

– А ты хочешь пойти со мной?

Блейз недоумённо вскинул брови.

– А что, не видно?

– Видно, - снова покладисто согласился Гарри.
– Вот только ходить в Хогсмид со мной небезопасно. Насколько я знаю, вы с Малфоем сейчас ладите. А вот если нас увидят мирно пьющими сливочное пиво в «Трёх Мётлах» и разговаривающими о тонкостях толкования древних рун... тебе может не поздоровиться.

– Поттер, - Блейз перешёл на свистящий шёпот; гневный румянец был Забини очень к лицу, так же как и сведённые в одну линию тёмные брови вкупе с тонкой вертикальной морщинкой, прочертившей высокий лоб - с таким выражением лица он казался искусно сделанной куклой, из тех, что можно принять за человека. Только таких хорошеньких людей обычно не бывает.
– Тебе «нездоровилось» четыре с лишним года, и ты, тем не менее, жив, здоров и вчера получил от МакГонагалл двадцать баллов. Что даёт тебе право думать, что я хуже тебя сумею постоять за себя?

Гарри примирительно поднял руки вместе с зажатой в них «Малой энциклопедией арифмантики» - мол, что ты, ничего такого я не думал...

– Ты ещё скажи, что с самого начала семестра избегал меня потому, что не хотел, чтобы у меня были проблемы с Малфоем!
– Блейз сердито тряхнул головой.

– Не поэтому, - честно помотал головой Гарри.

– А... почему?
– кажется, Блейз хотел услышать «Да я тебя не избегал, что ты выдумываешь...» Вот почему до Гарри никогда не доходит, в каких ситуациях нужно соврать для собственного и окружающих душевного спокойствия? Гриффиндорская честность, ха... вкупе со слизеринской наглостью даёт разрушительные осложнения на мозг, почки, печень, селезёнку и прочие внутренности - все, которые можно отбить, сотрясти и так далее по списку.

– Занят был, - сказал Гарри, решив, что ещё одна порция честности ничему не повредит.
– Занятий много... не то, чтобы я специально тебя избегал... просто как-то не пересекались...

Блейз пытливо всмотрелся в лицо Гарри, словно ища там доказательства лицемерия.

– У тебя тёмные круги под глазами. Когда ты в последний раз спал нормально?

– Перед тем, как вернулся с рождественских каникул, - Гарри пришлось изрядно покопаться в памяти, чтобы вспомнить.
– А что?

Блейз покачал головой.

– У тебя и так лучшие оценки на курсе, зачем ты так надрываешься? Плюнь ты на эти книги... зачем тебе, кстати, арифмантика, ты же на неё вроде не ходишь?

– Для общего развития, - сегодня у Гарри явно был день честности.
– Плюс, без неё трудно в Рунах и в Прорицаниях, вечно у меня по два Нептуна на натальной карте или потеряю где-нибудь Венеру по ходу дела...

– Фигня эти Прорицания! Не мучайся из-за них...

– Легко тебе говорить... ты же пророк! Тебе долго думать не надо, куда Плутон подрисовать, - Гарри фыркнул.
– А мне надо корпеть над расчётами...

– Так давай я тебе помогу, - предложил Блейз, поняв, что разлучить Гарри и «Малую энциклопедию арифмантики» - миссия практически невыполнимая.
– Меньше времени потратишь.

– Поможешь? Ну ладно...
– в некоторой растерянности сказал Гарри.

Блейз и в самом деле объяснял очень толково. И не обращая внимания на любопытные взгляды всех остальных, собравшихся позаниматься в теплой уютной (мадам Пинс и книги не терпели сырости) библиотеке промозглым зимним вечером. Гарри игнорирование общественного мнения далось с трудом, но для этого, видимо, надо было обладать врождённым аристократизмом, с которым Блейз разок заправил Гарри за ухо упавшую на лицо прядь и нарисовал рядом с длинными рядами формул лохматую очкастую рожицу с высунутым языком - при этом сохраняя такое выражение лица, словно на приёме у королевы обсуждал шансы Японии отобрать у России Курильские острова (летом в новостях об этом говорили; чего только не услышишь, валяясь в саду под окном).