Катапультам идущих в гору дальнобоев было трудно бить по нам прицельно. Зато они могли обстреливать каменистые склоны расщелины справа и слева от «Гольфстрима». Растрескавшиеся скалы казались довольно непрочными, а видневшиеся у их подножия груды камней давали понять, что обвалы тут случаются довольно регулярно.

Поначалу мы лишь посмеивались над дальнобоями, что все их усилия пропадали впустую. Снаряды молотили по скалам, но результат обстрела был мизерный. Со склонов сходили безобидные осыпи, способные помешать разве что пешему путнику или всаднику, но не бронекату. Однако когда очередной выстрел врага обвалил гигантскую скалу и она, разбившись в падении, докатилась до нас лавиной крупных обломков, нам стало не до смеха. Угодившему в ловушку «Гольфстриму» пришлось несколько минут кряду включать попеременно заднюю и первую передачу, поскольку без раскачки пробить себе путь через завал было нельзя. И когда мы наконец-то смогли двинуться дальше, преследователи изрядно сократили разделяющее нас расстояние. Мы же вдобавок ко всему прокатали им отличную колею через устроенную ими же самими западню! А катапульты продолжали без остановки долбить склоны, того и гляди норовя преподнести нам новую подлянку.

Вот только кто сказал, что эту коварную игру можно вести в одни ворота?

– Огонь по склонам! – проорал я Сандаваргу, полагая, что он сам разберется, по каким именно склонам ему стрелять.

Мой приказ пришелся Убби не по душе – какое удовольствие палить по камням, когда позади столько врагов? – но перечить он не стал. И шарахнул из орудий сначала по одному откосу, а затем по второму. Иностальные ядра врезались в скалы и потрясли их куда сильнее каменных снарядов противника. К тому же Сандаварг стрелял не наугад, а нарочно метил в крупные трещины. Поэтому и результат его стрельбы оказался лучше.

Две гигантские глыбы откололись от склонов и рухнули на дно расщелины, образовав внушительный завал. Он чудом не придавил ни один бронекат, но разделил колонну пополам и отрезал ее авангарду путь к отступлению. При отсутствии у врага строймастеров им придется не один час дробить эти валуны колесами, прокладывая себе обратную дорогу.

– Еще раз и ближе! – вновь приказал я пушкарям, у которых пока имелись в запасе ядра и пороховые заряды.

Оставшись без орудийной поддержки, преследователи лишились возможности обваливать на нас склоны. В то время как мы, воодушевленные трофейной идеей, намеревались отделаться от врага окончательно… Но тут случилось такое, что спутало не только наши, но и вражеские планы.

Убби охладил стволы, но еще не затолкал в них новые заряды, как вдруг палуба под нами заходила ходуном, хотя мы давно перебрались через осыпь и снова двигались по ровному пути. Но подпрыгивал не только «Гольфстрим» – подпрыгивала вся расщелина, со склонов которой тут же покатились камни. Подпрыгивали также бронекаты преследователей, включая и те, что остались за завалом.

Впрочем, мы уже знали, чем могла быть вызвана эта тряска и что последует за ней. Едва она началась, как ангелопоклонники тут же перестали быть нашими главными врагами. Отныне ими стали стены расщелины, которые обваливались уже без нашего вмешательства.

– Как думаешь, это оно? – поинтересовался Сандаварг, бросив орудия и взбежав ко мне на мостик.

– Надеюсь, что нет, но кто знает наверняка, – отозвался я. – Было бы тут поблизости озеро или море, тогда другое дело, а так!..

– Если это оно, значит, загрызи меня пес, скоро долбанет по-крупному! – заключил Сандаварг. – И лучше бы тебе, Проныра, вывезти нас к тому времени из это проклятой щели.

– А то я не знаю! – огрызнулся я. – Но быстрее, извини, не получится. И так весь день идем на пределе!

– А ка…я…есь…сота?!

– Что-что? – не расслышал я. Прогрохотавший слева обвал заглушил слова северянина.

– Какая здесь высота, спрашиваю? – повторил он. – Я в том смысле, не пора ли нам уже начать болеть этой, как ее… «болезнью гор»?..

И правда, очень своевременный вопрос! Я медленно втянул полной грудью еще не успевший наполниться пылью воздух и ничего не почувствовал. Вернее, почувствовал, что ничего не изменилось. Голова не кружилась, в ушах не шумело, одышка и тошнота отсутствовали… А ведь мы преодолели уже около двух третей подъема. И находились как минимум на полтора километра выше, чем пару часов назад, когда мчались по ровной хамаде. Действительно, пора бы нам уже начать ощущать легкое недомогание…

…Или не ощущать, если «атмосферная» теория де Бодье подтвердилась.

– Да неужели? – спросил я сам себя вслух, сделав еще несколько проверочных вздохов с тем же результатом.

– Ну что, все дерьмово? – обеспокоился Убби, глядя на мои дыхательные эксперименты.

– Нет-нет, что ты! – поспешил я утешить товарища. – Наоборот, мне не дерьмово, а очень даже хорошо! И если так будет продолжаться дальше, значит, мы движемся по правильному пути!

– И эти песьи дети – тоже! Глянь-ка на них! – хохотнул Сандаварг, указывая назад.

Я обернулся. Оставшиеся преследователи все как один остановились и разворачивали машины в обратном направлении. Не иначе, их капитаны пришли к выводу, что землетрясение является предвестником Нового потопа и им нужно поскорее возвращаться на Ковчег.

Успеют ли они? Трудно сказать. Лично я не поставил бы на них даже ломаного гроша. Но если эти люди так одержимо за нами гнались, значит, они столь же одержимо верили Нуньесу. Верили, что здесь их ожидает неминуемая гибель, и потому им лучше утонуть с верой в спасение на пути к Ковчегу, чем утонуть, опустив руки и утратив эту самую веру.