Играть с буксиром в догонялки на плоской равнине – занятие изматывающее и бессмысленное. Без прицепа он носится со скоростью бегущей рысью лошади, и отделаться от такого преследователя попросту невозможно. Все, что нам оставалось, это развернуться и бежать к «Торментору» под защиту его баллестирад. Однако нас и дальнобой разделяло еще около двух сотен шагов. В то время как северяне были уже близко и мы слышали, как они наперебой орали нам из бойниц, приказывая остановиться.

Мы не отреагировали. И тогда в нас полетели болты баллестирад. Северяне стреляли пока поверх голов, но нам пришлось подчиниться, ибо иного выхода не было. Нашу компанию не прикончили сразу, и то хорошо. Враг не сделал это по одной-единственной причине: наша смерть развяжет Габору руки, после чего он просто-напросто испепелит всех, кто находится на буксире.

Все сложилось не то, чтобы вконец плохо, но и хорошим раскладом это не назовешь. Пока мы живы – живы и северяне. Но пока они находятся рядом с нами, Ласло не может с ними воевать… Противостояние, предсказать исход которого я был совершено не в силах.

Прежде чем «Торментор» приблизился и тоже остановился, враги успели занять выгодную позицию между нами и Габором. Теперь, если на буксир посыплются снаряды баллестирад – а их даже на одном борту дальнобоя стояло больше, чем на всем буксире, – северяне тут же изрешетят нас из своих орудий. То же самое случится, если мы предпримем попытку прорваться к «Торментору». Ласло еще может рискнуть пойти на таран, понадеявшись, что мы сумеем избежать смерти, но, насколько я знал капитана, он был не способен на столь отчаянный риск. В общем, куда ни кинь, всюду клин. Придется выпутываться из этого дерьма каким-то другим, менее самоубийственным способом. Или же бесславно сложить свои головы в этом не самом лучшем уголке Атлантики… Хотя сохранились ли они вообще сегодня, те лучшие ее уголки, где мне довелось в свое время побывать?..

Кто именно нас изловил – послы совета Кланов или хозяева форта, – выяснилось, когда трап буксира опустился и перед нами предстал… Кирк Виллравен собственной персоной! Северяне находились на прицеле баллестирад «Торментора», поэтому решили не провоцировать Габора и не сошли к нам, оставшись на палубе взирать на нас сверху вниз. Мы стояли шагах в десяти от трапа и держали ружья наготове. Но не столько для защиты, сколько для того, чтобы успеть прикончить пару-тройку врагов, если они откроют по нам стрельбу. Сандаварг тоже весь напрягся и подобрался. Видимо, надеялся, в случае чего, успеть взбежать на бронекат и дать брату Ярнклоту порезвиться там напоследок.

На голове, конечностях и теле Кирка красовались пропитанные кровью повязки, но на ногах он держался уверенно, не опираясь на плечи соратников. Глаза берсерка продолжали блестеть, однако действие боевого зелья, похоже, прекратилось. Он больше не кипел от ярости, а выглядел просто обозленным. Что, впрочем, ни о чем не говорило – много ли надо кровожадному наркоману, чтобы вновь перевоплотиться в зверя?

Вместо оружия в руке у домара была непонятная штуковина, похожая издали на засунутую в мешок небольшую тыкву. Помахивая ею, Кирк осмотрел нашу компанию, а потом, не оборачиваясь, поднял вверх кулак, призывая к тишине. Галдеж за спиной Кирка тут же прекратился, и над полем недавней стычки бронекатов воцарилась тишина. Было слышно лишь, как гудит на холостом ходу ДБВ буксира да скрипят механизмы перезаряжаемых на «Торменторе» катапульт.

Мы не строили радостных надежд насчет судьбы Тунгахопа даже в случае его победы над Кирком. И едва увидели последнего живым, вмиг поняли, в чью пользу завершился их поединок.

Странная вещь, с которой встречал нас домар, оказалась на поверку отрубленной человеческой головой. Он удерживал ее за конец длинной бороды, макушкой вниз, поскольку ухватить голову за волосы не получалось – она была лысой, как все та же тыква. Приподняв ее, Кирк вгляделся напоследок в перекошенное смертельной гримасой, перевернутое лицо и небрежно швырнул свой трофей на трап. Голова скатилась к нашим ногам и уткнулась лицом в песок – так, словно мертвый Тунгахоп устыдился своего поражения и не желал смотреть нам в глаза.

– Как много предательства всего за одну ночь! – с издевкой провозгласил Виллравен, демонстративно отряхивая руки, как будто после этого на них и впрямь могло стать меньше грязи. – Мсье Лапорт, мсье Бражник, или как вас там на самом деле зовут! Так вот зачем вы явились в Закатную Стрелу! А кто это с вами рядом?.. Лопните мои глаза! Да ведь это сам Убби Сандаварг решил пожаловать к нам на пир!

– Да, это я, загрызи тебя пес! – подтвердил Убби. – И нечего тявкать на меня из своей вонючей подворотни, ты, повелитель псов и шакалов! Спускайся, потолкуем, как северянин с северянином! Мое слово: я закончу то, что не удалось закончить домару Тунгахопу, и положу рядом с его головой твою!

Опьяненный зельем берсерк не колеблясь принял бы это предложение, и вскоре у буксира вновь звенело бы оружие и лилась кровь. Но когда Виллравен находился в трезвом уме, его было гораздо сложнее вывести из себя. Особенно после того, как он насытился кровью Тунгахопа, чьи прочие останки лежали теперь неизвестно где и в каком виде.

– Я принимаю твой вызов, Сандаварг, но сегодня мы не будем выяснять, кто из нас более удачлив, – ответил невозмутимым тоном Кирк. – Сегодня мы просто поболтаем, если ты не против… Хотя разве у тебя есть выбор?

– Не о чем нам с тобой болтать! – продолжал огрызаться Убби, угрюмо косясь на преподнесенный нам врагами кровавый подарок. – Не хочешь драться – проваливай к собачьей матери, пока вон те парни со стреляющей развалюхи не понаделали в вас лишних дырок! А с такого-то расстояния они точно не промахнутся, будь уверен…

– …Как и мои парни, которые тоже не прочь проткнуть вас в пяти-шести местах, – добавил домар и, бросив взгляд на дальнобой, осведомился: – Кстати, о капитане Габоре. Раз уж он с вами заодно, значит, вам наверняка известно о судьбе нашего брата по имени Слэгг Сторхаммарсон, верно?