Держась за ступеньки трюмной лестницы, мы выныриваем через люк на орудийную палубу. Долорес движется первой, но не убегает вперед – на случай, если Гуго потребуется помощь. Я плыву следом и тоже готов подхватить его, едва почувствую, что он потерял ориентиры или запаниковал. Сандаварг толкает ящик впереди себя, то и дело задевая им мои пятки. Физз вроде бы угомонился, и это хорошо. Пусть экономит воздух – как знать, сколько продлится наш заплыв и все ли доживут до его финала.

Плавать по орудийной палубе нет необходимости – выход на главную палубу рядом. Нужно только проплыть вверх пару метров, пока не упрешься в потолок. Потом, цепляясь за балки, продвигаешься вперед. Этот и верхний ярусы соединены не люком, а широким, огороженным перилами проемом. Если не делать резких поворотов, промахнуться мимо него трудно. А вот дальше нам предстоит довольно рискованный этап. Если наверху сильное течение, оно может стать для нас серьезной помехой.

Течение ощущается уже на подходе к проему. Высунувшись в него, я обнаруживаю, что на верхней палубе не стало светлее. Это означает, что сбываются худшие прогнозы: уровень воды не упал. Определить, куда сейчас движется потоп – все еще от моря или уже обратно, – трудно. Это можно узнать, лишь поднявшись выше бортов, а в ограниченном ими пространстве сплошь бурлят вихревые потоки. Они способны подхватить ныряльщика и жонглировать им до тех пор, пока того не выбросит за борт, в ревущую снаружи пучину. К счастью, мы можем добраться до мачты, не пускаясь в свободное плаванье, а держась за палубные кронштейны и ориентируясь по ним. И добрались бы, но тут у де Бодье иссякла выдержка. Он задергался, и вместо того чтобы двигаться вперед, оттолкнулся ногами от палубы и изо всех сил погреб вверх.

Похоже, Гуго стало совсем невтерпеж без воздуха, и он запаниковал. А ведь старику оставалось потерпеть всего минуту, после чего он, держась за мачтовую лестницу, выкарабкался бы на поверхность. (По нашим расчетам, вода не достигла марсовой корзины. Если бы течение ударило в нее, мачта непременно погнулась бы или вовсе сломалась. Но пока оно просто обтекало ее, та без труда выдерживала нагрузку.)

Осуждать де Бодье было глупо – кто знает, каким сам я стану в старости, если доживу до нее. Но и бросать товарища на произвол стихии я не намеревался. Он вконец ослаб, но у меня еще остались силы, чтобы поддержать его на плаву и не дать нахлебаться воды. Поэтому я тоже оттолкнулся от палубы и поплыл вслед за Сенатором.

Я нагнал его у самой поверхности и ухватил его сзади под мышку одной рукой. А другую оставил свободной, чтобы можно было грести и поддерживать наши головы над водой. Вынырнули мы вместе и тут же начали жадно, до боли в груди, хватать ртами воздух. Перед глазами у меня плясали оранжевые круги, и я не мог определить, что происходит вокруг. Почувствовал лишь, что нас сразу куда-то понесло, но вот куда – поди сослепу разбери. Мимо промелькнула мачта, а рядом с ней торчала из воды голова Малабониты. Хорошо, что она добралась до цели. По крайней мере за нее можно больше не переживать. Одно плохо: все продукты остались у меня в вещмешке. И если Моей Радости придется просидеть на марсовой площадке не один день, голод станет для нее куда большей проблемой, чем наводнение…

А как же мы? Куда стихия несет нас? Кажется, на торчащий из воды холм. Это значит, что море Зверя все-таки возвращается в свои берега. Вот только мне и Гуго от этого не легче. Если мы не выберемся на холм, нас унесет в морские дали, где мы в конце концов умрем от изнеможения. Но хоть не от переохлаждения, и то радует. Вода заметно остыла, но оставалась еще достаточно теплой, чтобы мы не продрогли в ближайшие несколько часов.

Выступающая из воды верхушка холма была совсем рядом. Но сильное течение подмыло склон, сделав тот обрывистым. И теперь мы не могли просто взять и выбраться из воды на сушу. По крайней мере там, куда нас прибьет волна. Что стало с другими склонами, отсюда не определить. Но даже если они уцелели, успеем ли мы зацепиться за них, когда поток будет проносить нас мимо?

Может, и успели бы, но внезапно этот вопрос отпал сам собой. Поддерживая Гуго, я высматривал на холме удобное место для выхода на сушу, как вдруг наши ноги зацепились за что-то жесткое и угловатое. А в следующее мгновение мы уже не плыли, а, увлекаемые течением, фактически ползли на коленях по ровной поверхности.

– Скорее поднимайтесь, мсье! – крикнул я в ухо Гуго и начал поспешно вставать, помогая ему проделать то же самое. И когда нам это в итоге удалось, мы стояли посреди разлившегося окрест нас моря. Причем стояли довольно уверенно, поскольку вода доходила нам всего-навсего до промежности. Течение по-прежнему давало о себе знать, но отныне ему было не под силу сбить нас с ног. Особенно – упитанного Сенатора, в связи с чем мы с ним сразу поменялись ролями. Теперь не я поддерживал его, а он служил мне опорой. По крайней мере на первое время, а дальше как получится.

– Да ведь это же крыша рубки! – Теперь и до Гуго дошло, что за твердь нежданно-негаданно возникла на нашем пути. – Как замечательно! Как вовремя! А я уж было хотел просить вас, мсье шкипер, чтобы вы избавились от бесполезного балласта и спасались сами.

– Не вижу пока ничего замечательного, – проворчал я, окончательно приходя в себя и осматриваясь. – И никакой вы не балласт – скажете тоже! Я у себя в команде лишних людей не держу. А тех, каких держу, в беде не бросаю, ведь без них у меня вообще не будет никакой команды… Как вы, кстати? Голова не кружится?

– Есть немного, – признался де Бодье. Что, впрочем, неудивительно. У меня самого безостановочно движущаяся на нас масса воды вызывала легкое головокружение. – Но вы не волнуйтесь – я справлюсь. Разве только… разве только… Bien pardon!

Он едва успел отвернуться в сторону, как его тут же вырвало. Я заботливо придержал его под руку, хотя упади Гуго в обморок, он легко утянет меня за собой, и мы продолжим наше плаванье на восток. К счастью, этого не случилось, и мы не сошли с нашей спасительной тверди площадью около двадцати квадратных метров.