Его милость герцог Эйвонский медленно подошел к камину и протянул холеную руку к огню. Последние годы герцог не расставался с тростью из черного дерева, но сохранил прямую осанку, да и на трость опирался скорее для завершенности образа. Лишь глубокие морщины выдавали его возраст. Герцог был облачен в камзол из черного бархата с серебряной шнуровкой, а парик, завитый по последней французской моде, был обильно напудрен. Глаза Эйвона нисколько не утратили былой насмешливости, и в голосе его сквозила прежняя ирония, когда он ответил:

— Весьма похвально.

— И оставил тело гнить на дороге! — замогильным голосом добавила леди Фанни.

Изогнутые брови его милости поднялись.

— Разделяю твое негодование, дорогая. Весьма неприятный конец.

— Вовсе нет, Монсеньор, — рассудительно заметила Леони. — Не мог же Доминик взять мертвое тело с собой. Да и вообще, какая от трупа польза?!

— Дитя мое, ты никогда не упускаешь случая сказать что-нибудь жестокое! — простонала леди Фанни. — Если бы предо мной сидела не ты, я бы решила, что этот пассаж принадлежит твоему чаду! Слышали бы вы, что он сказал в свое оправдание… Не мог же он, дескать, притащить труп на званый вечер и тем самым испортить всем настроение! Брррр, — леди Фанни содрогнулась.

— А я и не знал, что Видал способен быть столь щепетильным, — заметил его милость и опустился в кресло. — Несомненно, ты заявилась к нам не только для того, чтобы посетовать на проделки Видала.

— Мне следовало предвидеть, что ты станешь защищать Видала, хотя бы для того, чтобы позлить меня, — не осталась в долгу леди Фанни.

— Я никогда не защищаю Видала, даже чтобы позлить тебя, — надменно провозгласил его милость.

— Еще бы! — Леди Фанни сердито зашелестела юбками. Когда ты вошел, я как раз говорила Леони, что никогда не слышала ничего подобного о моем Джоне. Не думаю, что мой милый мальчик способен так огорчить свою мать.

Герцог открыл табакерку — изящную коробочку из чистого золота, расписанную Дего en grisaille [10] и инкрустированную горным хрусталем.

— В твоей судьбе я ничего не могу изменить, Фанни, — сокрушенно заметил Эйвон. — Ты же сама хотела выйти замуж за Эдварда.

На щеках леди Фанни сквозь толстый слой румян проступила вполне натуральная краска смущения.

— Не желаю слышать ничего дурного о моем Эдварде, он святой! — воскликнула она слегка дрожащим голосом. — И если ты намекаешь, что Джон копия своего отца, то мне остается лишь возблагодарить небеса за это сходство.

Леони поспешила вмешаться в разговор.

— Монсеньор имел в виду совсем другое, правда? Я же всегда любила Эдварда. И Джон несомненно похож на него, что просто чудесно; а вот Джулиана очень похожа на тебя, милая моя Фанни. Правда, на мой взгляд, она не столь хороша собой.

— Деточка, ты не лукавишь? — Леди Фанни засияла как начищенный медный таз. — Ты мне льстишь. Думаю, в молодые годы меня, не кривя душой, можно было назвать красавицей, правда, Джастин? Но, надеюсь, я никогда не была такой своевольной, как Джулиана. Несносная девчонка своим глупым поведением способна погубить все мои планы! — Она повернулась к Эйвону. — Джастин, случилось нечто ужасное! Дурочка Джулиана влюбилась в совершеннейшее ничтожество, самое настоящее пустое место, и я вынуждена, именно вынуждена отправить сумасбродную девчонку во Францию. Надеюсь, там она мигом избавится от своей блажи.

Леони навострила уши.

— Джулиана влюблена? А кто он?

— Даже и не спрашивай, дорогая! — взмолилась леди Фанни. — Об этом не может быть и речи! Боже, да если бы я вышла замуж за первого, в кого влюбилась!.. Джулиана слишком своевольна! Ума не приложу, что с ней будет дальше. Вместе с ней в Париж поедет Джон.

— Так кто такой этот возмутитель твоего душевного спокойствия? — скучающе протянул его милость. — Я имею в виду совершеннейшее ничтожество и пустое место.

— О, дорогой Джастин, о нем даже и упоминать не стоит. Так, сын одного провинциала, как ни странно, ему покровительствует молодой Карлайл.

— Он хороший человек? — озабоченно спросила Леони.

— Должна сказать, любовь моя, это не имеет ни малейшего значения. На Джулиану у меня совсем иные виды. — Леди Фанни гордо встряхнула свой кружевной воротничок и продолжала беззаботнейшим тоном: — Мы ведь об всем уже договорились. Я предчувствую, что это будет прекрасный брак, не говоря уже о том, что союз молодых людей станет исполнением моего самого заветного желания. Я убеждена: наши детки просто созданы друг для друга. Не сомневаюсь, если бы не безумная выходка Джулианы, мы бы уже готовились к свадьбе. Паршивка просто-напросто вздумала посмеяться надо мной! Впрочем, я не осуждаю ее за то, что она холодна с ним, поскольку ничего иного он и не заслуживает.

Леди Фанни смолкла, чтобы перевести дух, и краем глаза глянула на герцога Эйвона. Его милость хранил олимпийское спокойствие, лишь слабая улыбка играла на тонких губах, да во взгляде, устремленном на сестру, поблескивали веселые искорки.

— Честно говоря, дорогая Фанни, мне трудно уследить за ходом твоих мыслей, — признался он. — Пожалуйста, просвети меня, о ком ты говоришь.

Леди Фанни возмущенно выпрямилась.

— А мне кажется, ты все прекрасно понимаешь, Джастин.

— Но я-то уж точно не понимаю! — воскликнула Леони. — С кем Джулиана холодна? Надеюсь, не с этим бедным ничтожеством?