Хотя художник изобразил режиссера в домашней обстановке, образ поражает своей значимостью. Мейерхольд представлен лежащим на тахте. Он курит трубку. За его спиной огромный ковер с ярким орнаментом. Рядом на маленьком столике, покрытом белой скатертью, лежит книга и коробка с табаком. У ног режиссера расположилась его собачка. Казалось бы, эта уютная домашняя обстановка совсем не вяжется с энергичным, порывистым характером Мейерхольда. Но художник писал портрет в очень трудное для артиста время. И хотя он по-прежнему полон творческих замыслов, его душу терзают страх, неуверенность и одиночество. Перед зрителем предстает совсем не тот Мейерхольд, которого привыкли видеть его друзья. Это не прежний, веселый, жизнерадостный, уверенный в себе артист, а усталый и печальный человек.

Новаторство Кончаловского проявилось в необычном композиционном решении. На огромном полотне лишь малая часть холста отведена под изображение модели, все остальное пространство заполнено разноцветным ковром. Он срезан рамой с четырех сторон, что усиливает впечатление безграничности. Именно этот яркий, светлый и динамичный фон способствует созданию характеристики портретируемого. Красочный орнамент, окружающий модель, словно намекает зрителю на живую артистическую натуру режиссера, в данный момент пребывающего в состоянии меланхолии. И в то же время фигура одетого в черный костюм Мейерхольда контрастирует с общим радостным фоном, и это противопоставление вносит в картину ощущение драматической напряженности.

В лице портретируемого зритель явственно видит охватившие Мейерхольда сложные чувства и мысли: усталость, тревогу, душевный надлом. И в то же время нельзя не заметить в его чертах бурную работу творческой мысли, а также душевную теплоту и доброту этого человека, рука которого движется в сторону верного друга — собаки. Несмотря на внешнюю мрачность и противоречивость образа, жизнеутверждающее начало одерживает верх благодаря звучной мажорности красок композиции, ритмичности линий, делающих картину удивительно музыкальной. Очень точно подходят к портрету слова самого Мейерхольда, писавшего: «Надо преодолеть усталость, надо заглушить страдание верой в то, что жизнь, интенсифицированная нашей волей, не должна и не может допустить прихода ненавистного нам конца. Да здравствует жизнь!»

В портрете Мейерхольда Кончаловский выступил как тонкий психолог. В ином ключе исполнен праздничный и торжественный портрет «А. Н. Толстой в гостях у художника» (1941), где веселый и жизнерадостный писатель представлен за накрытым столом с чаркой в руке. Художник очень точно передает кипучую, жизнелюбивую натуру знаменитого писателя, который, по словам друзей, «много и жадно» ел и пил, «…но, проснувшись на другой день, тотчас обматывал голову мокрым полотенцем и садился за работу: работник он был первоклассный». Среди самых известных портретных работ Кончаловского 1940–1950-х годов — «Автопортрет (в желтой рубашке)» (1943, Третьяковская галерея, Москва), передающий энергичную и живую натуру художника, а также портрет А. С. Пушкина (1951), при создании которого мастер использовал гипсовую маску поэта и живую модель — внучку Пушкина. Кончаловский писал о ней: «…я увидел у внучки, как раскрывался рот ее деда, каков был оскал его зубов, потому что внучка оказалась буквально живым портретом деда…»

Кончаловский изобразил поэта в домашней обстановке в рабочем кабинете. На его столе разбросаны исписанные листы бумаги, стоит хрустальный графин с вином и стакан. Глаза Пушкина устремлены вдаль, чувствуется, что в его мозгу рождается новый художественный образ. Радостный эмоциональный настрой поэта подчеркивает звучный колорит полотна. Чтобы создать это вдохновенное произведение, Кончаловский внимательно вчитывался в его стихотворения. Мастер говорил: «Я больше всего учусь живописи у Пушкина. Вдумываясь в каждое его произведение, поражаешься красоте самого плана. Точность, краткость — ни одного пустого, ненужного слова (мазка). Все на месте».

И портреты, и натюрморты Кончаловского отражают его оптимистическое, жизнеутверждающее видение мира, которое он сохранил до последних дней своей жизни.

На протяжении всей жизни Серебрякова пыталась добиться признания, но это ей не удавалось: ее выставки никто не посещал. Интерес к творчеству художницы возник лишь в 1965 году, после того как прошла ее выставка в Москве.

Зинаида Евгеньевна Серебрякова, урожденная Лансере, родилась в семье скульптора-анималиста Евгения Александровича Лансере. В 1903 году Зинаида училась в художественной студии О. Э. Браза, но вскоре студию закрыли. В 1905 году она вышла замуж за Б. А. Серебрякова. После свадьбы по настоянию родителей она отправилась в Париж, чтобы продолжить художественное образование. Большую часть времени Зинаида самостоятельно работала и копировала работы выдающихся художников в Лувре и других музеях столицы. Серебрякова жила в Париже в течение года.

В 1910 году Серебрякова показала свои работы на выставке «Современный женский портрет», организованной Союзом русских художников. Лучшей работой художницы был признан автопортрет «За туалетом» (1909), приобретенный Третьяковым.

Большинство работ Серебряковой исполнено в жанре портрета. Она писала своего мужа, детей, других родственников, друзей и знакомых («Портрет Б. А. Серебрякова», 1913, cобрание Т. Б. Серебряковой, Москва). Например, моделью для полотна «Купальщица» (1912, Русский музей, Санкт-Петербург) Зинаиде служила ее сестра.

Особое место среди этих работ занимают многочисленные портреты детей Серебряковой, которых она очень любила: «Катя в голубом у елки» (1922, собрание И. С. Зильберштейна, Москва), «Девочки у рояля» (1922, собрание Т. Б. Серебряковой, Москва), «На кухне» (1923), «Тата с овощами» (1923), «Тата в танцевальном костюме» (1924, собрание Т. Б. Серебряковой, Москва).

З. Е. Серебрякова. «Автопортрет с дочерьми», 1921, Историко-художественный музей, Рыбинск