— И умрут в один день, — закончила за Ильиничну Тамара.

— Что?.. А-а… — встрепенулась прерванная на полуслове Ильинична. — Ну, прошло несколько лет, Леночка обрюзгла, пить стала, как лошадь… и скоро превратилась в тетю Лену, с которой ты уже познакомилась…

— Ну, это понятно, — произнесла Тамара. — Но я-то тут при чем? Тетя Лена любит Гиви, Гиви не любит тетю Лену, а страдаю в результате я и несчастные антрекоты.

— Ну, что же тут непонятного? — тихонько засмеялась Ильинична. — Тетя Лена тебя к нашему Гиви приревновала и подожгла мясо, чтобы он на тебя подумал и выгнал. Только Гиви не выгнал бы, — добавила Ильинична, — он бы тебя долг заставил отрабатывать.

— Да, — вздохнула Тамара. — Какой ураган чувств… Тоже мне — Ромео и Джульетта…

— Чего?

— Да так…

Ильинична вдруг всплеснула руками и быстро-быстро засеменила к подвальной двери.

— Мы здесь болтаем, а нам ведь работать надо, — проговорила она. — В зале гарью не пахнет вроде, надо весь дым из подвала выгнать, а то ведь к концу рабочего дня угорим все…

Тамара пошла за ней.

— И еще хотела тебе сказать, — у самой двери Ильинична снова обернулась к ней. — Ты бы, Тома, поосторожнее с тетей Леной.

— Да я вообще с ней не общаюсь, — озадаченно ответила Тамара.

— И не надо, — сказала старушка. — Вообще-то она добрая — тетя Лена. Но с этим своим Гиви она совсем с ума сошла… Это ведь не первый случай — ну, чтобы тетя Лена учинила что-нибудь из-за него. Как-то раз она одну девчонку-официантку, которая при всех в зале на колени Гиви села, отловила ночью и плеснула в лицо бензином. А потом спичку в нее бросила…

Тамаре вдруг стало не по себе. Смешная и нелепая страсть толстой и немолодой кухарки теперь виделась Тамаре какой-то темной силой, угрожающей лично ей — Тамаре.

— И что потом с этой официанткой стало? — тихо спросила Тамара.

— Умерла она, — вздохнув, сказала Ильинична, — от этого… как его… От боли, в общем.

— От болевого шока?

— Ну да, точно, от него, — вспомнила Ильинична. — Гиви ее отвез куда-то, и все…

— Да-а… — протянула Тамара. — Но я-то на колени к Шошиа не садилась.

— Ты — нет, — подтвердила Ильинична. — А вот он на тебя глаз положил.

— Он?!

— Точно, — утвердительно кивнула Ильинична. — Уж мне-то все видно…

— Вот черт, — пробормотала Тамара. — Навязался на мою голову. Не было еще печали…

— Ладно, — засмеялась вдруг Ильинична. — Не бери в голову. Гиви тогда все тете Лене объяснил. Вряд ли она что-нибудь серьезное устроит. Но все-таки посматривай за ней. Я постараюсь вас с ней наедине больше не оставлять. А теперь пойдем. Тетя Лена котлеты слепила, их сейчас пожарить надо. Скоро клиенты подъезжать начнут. О! — Ильинична прислушалась и подняла палец вверх. — Один уже подъехал… Да нет, две машины подъехали…

— А нам и кормить их нечем! — ужаснулась Тамара.

— Да не волнуйся ты, — успокоила ее Ильинична. — Они есть пока не хотят. Они часа два будут водку лакать и селедкой закусывать. А только потом уже горячего захотят. Вот как раз и котлеты подоспеют, и антрекоты…

— Скажи, Ильинична, — спросила еще Тамара, — а почему же Шошиа не выгонит тетю Лену с работы, если она ему такие неприятности причиняет?

— Да как можно?! — удивилась Ильинична. — Он ее не выгонит никогда. Он раз уже пытался ее выгнать, она не уходит. Он деньги перестал ей платить, она все равно на работу ходила. И до сих пор бесплатно на него работает. Только ест тут на кухне…

Уже вбежав в переулок, Гарик снова оглянулся — теперь за ним бежал только один милиционер.

«Ну конечно, — мелькнуло в голове у Гарика, — местные дворы они знают лучше меня… Если за мной бежит только один, значит, второй решил перехватить меня, когда я выбегу…»

Переулок привел Гарика в маленький двор с единственным подъездом. Дверь в подъезд, вооруженная кодовым замком, была открыта настежь.

«Так и есть, — подумал Гарик, остановившись перед дверью, — видимо, двор проходной — сквозной подъезд. Первый мент загонит меня туда, а второй там встретит, и вдвоем они меня скрутят…»

— Хрен вам, — пробормотал Гарик и повернулся к подбежавшему милиционеру.

— Стой! — задыхаясь, крикнул тот, хватаясь за застегнутую кобуру.

Осененный новой мыслью, Гарик метнулся к двери и захлопнул ее. Щелкнул замок. Теперь второй милиционер оказался хоть на какое-то время отрезанным от своего товарища. Если он успел добежать.

Милиционер уже вытащил пистолет.

— На колени! — заорал он. — Руки за голову! Рыло в землю!

Гарик медленно опустился на колени и завел за голову руки — а что ему оставалось еще делать? В то же самое время открылась дверь, и за своей спиной Гарик ощутил тяжелое дыхание второго милиционера.