Царев посмотрел на рацию…

– Одни пеньки остались, – заметил Иван, когда они вышли к балке.

Он огляделся по сторонам и в очередной раз понял, что дал маху. Прежде чем назначать встречу, надо всегда предварительно изучать местность. Таков закон. Иван свято верил, что знает в родных местах каждую кочку, и пренебрег этим правилом. Однако пришли иные времена. Вместе с ними менялись люди и вообще все вокруг. Пусть это и грустно, но против очевидности не попрешь.

– Да, место, прямо скажем, не очень. – Перевязкин покачал головой, пряча лицо под маской из черного платка. – Мой фейс им не обязательно видеть.

Иван передернул затвор автомата, досылая патрон, проверил пистолет в кобуре на поясе и поправил наушник беспроводной гарнитуры.

Февраль, наблюдавший за этими приготовлениями, опасливо спросил:

– А мне обязательно с вами идти? Я ведь могу и тут подождать. Отвечаю, не сбегу. Век воли не видать!

– Идти обязательно. – Иван угрожающе повел стволом автомата. – Давай, двигай вперед!

Они стали спускаться. На телефон Перевязкина пришло сообщение, что телевизионщики уже на месте.

Сержант поднял глаза, посмотрел вдаль и бросил командиру:

– Вон они, видишь?

Примерно в километре от них посреди долины стояли пять человек.

Иван глянул в бинокль и подтвердил:

– Да, точно они. Наши соседи, незнакомая девка и пара парней, как отец говорил. Двигаемся в темпе.

– В каком, на хрен, темпе?! – разозлился Февраль. – У меня нога сломана.

– Всего лишь трещина, – поправил его Перевязкин. – Я сам видел, как ты бегаешь, поэтому не гони. Или у тебя действительно будет сломана нога, а то и две сразу.

– Крутой, да? – зло пробормотал себе под нос Февраль, стиснув зубы.

– Что ты сказал? – с вызовом спросил Перевязкин. – Я не расслышал.

– Ничего, – отозвался старый вор, спрятав в себе ненависть.

Если бы только у него был пистолет, то он положил бы этих сосунков на раз! Вот гниды! В душе у него все кипело, там словно черти смолу варили. Едва сдерживая себя, Февраль послушно заковылял вперед, тихо матерясь и проклиная судьбу.

Иван двинулся за ним и приказал сержанту на всякий случай остаться в кустах для прикрытия. Перевязкин так и сделал. Наступил момент, когда приказы не обсуждались. Напарники действовали как единое целое.

Выбравшись из зарослей на открытое пространство, Иван почувствовал себя очень неуютно. Возникло ощущение, что за ним наблюдают. Гости оставались на месте. Еще издалека Иван разглядел камеру, установленную на штативе. В руках девушки сверкнуло зеркальце. Она подкрашивала губы. Грибов и Евстропов стояли в сторонке, курили и наблюдали за действиями парней, которые настраивали аппаратуру.

Иван крепче стиснул автомат. Его внимание привлекла гора на противоположной стороне балки. Удачное место для ведения огня. Надо было отправить туда Перевязкина, чтобы проверил место.

Иван нажал кнопку вызова на телефоне.

– Что? – отозвался Антон едва слышно.

Было похоже, что он говорит шепотом.

– Северо-восток тридцать градусов, гора. Проверь ее, – приказал Григорьев.

– Не могу, засек движение на западе, – ответил Перевязкин. – Вроде бы один человек.

– Действуй по обстановке, – пробормотал Иван и почувствовал, как по коже побежали мурашки.

Неужели опять засада? Если противник до сих пор не обозначил себя, то он ожидает чего-то либо просто ведет наблюдение. Если это снайпер, то он, очевидно, ищет Перевязкина. По нему киллер отработает в первую очередь, так как сержант засел в зеленке и достать его труднее. Они же все на открытой местности – легкие мишени.

Иван продолжал идти вперед. Поворачивать было уже поздно.

– Здравствуйте, – сказала девушка-репортер, глянув на него глубокими зелеными глазами с поволокой.

Иван даже немного растерялся, но быстро собрался и ответил сухо:

– Здравствуйте. – Он подтянул к себе вора, закованного в наручники, и пояснил: – Вот этот тип сейчас даст вам очень интересное интервью.

Февраль молчал, насупившись. Девушка дала знак оператору. Тот велел им передвинуться в кадр. Иван толкнул вора и отметил про себя, что тележурналистка не так молода, как ему показалось сначала. Она просто очень хорошо выглядит. Реальный возраст где-то в районе тридцати. Невысокая, стройная, темноволосая.

– Ирина, – представилась она, одарив Ивана очередным взглядом, заставившим дрогнуть его сердце. – Это Борис, наш оператор. Макс – мой помощник. Еще он отвечает за звук.

Журналистка говорила и улыбалась. Иван, завороженный ее глазами, почти ничего не слышал. В других обстоятельствах он немедленно затащил бы красавицу в ресторан или еще куда-нибудь, но в данный момент следовало сосредоточиться на деле и не забывать про снайпера. Опасность грозила всем. Грибов и Евстропов так и не подошли к ним, лишь робко поздоровались издалека кивками. Видно, что соседи боялись Ивана.

Парень в футболке, которого Ирина назвала Максом, подал ей микрофон и бросил:

– Все, работаем, трехсекундная готовность.

– А что мне говорить? – испуганно спросил Февраль, таращась на камеру.

– Расскажешь все как было. Понял меня? – процедил Иван сквозь зубы.

Ирина придвинулась к ним с микрофоном и по знаку оператора заговорила:

– Здравствуйте, уважаемые телезрители. Это Ирина Грибова с репортажем из российской глубинки. Речь пойдет о трагических событиях, разворачивающихся в селе Голоштанном, о противостоянии местных жителей с представителями банка «Народный» и силами правопорядка. Передо мной главные действующие лица этой детективной истории. Их обвиняют во всех грехах, но давайте разберемся, так ли это на самом деле. Представьтесь, пожалуйста, нашим телезрителям!

Она повернулась к ним и запнулась. Ее взгляд был прикован к лицу Ивана. Он увидел, как расширяются от изумления глаза журналистки, мгновенно все понял и дернулся в сторону. Пуля снайпера пробила ему ухо. Затем красная точка лазерного прицела метнулась к Февралю. Иван не успел ничего сделать. Голова вора буквально взорвалась.

В прыжке Иван свалил журналистку, и они, обнявшись, закатились за пенек. Оператор развернулся, схватил камеру, и она спасла ему жизнь, приняв следующую пулю на себя. Через две секунды уже все лежали на земле. Иван посмотрел в полные ужаса глаза журналистки и подумал, что на этот раз им не уйти. Одна надежда была на Перевязкина. Если, конечно, тот уцелел и сможет добраться до снайпера!

Время тянулось бесконечно. Судя по всему, снайпер наверху разговаривал по сотовому.

Алексей Царев отчетливо слышал его голос:

– Я на месте. Целей больше, чем мы планировали. Что делать с остальными? Это дополнительная оплата… Хорошо, договорились. – Вслед за этим послышался лязг затвора винтовки.

Алексей не находил себе места. Он обязан был что-то предпринять. Уровни страха и адреналина в крови зашкаливали, уходили за предельные отметки. Пот крупными каплями побежал по лицу сержанта. Он очень аккуратно достал из кобуры табельный «ПМ» и с сожалением подумал о том, что сдавал зачеты по стрельбе за коньяк. Надо было учиться поражать мишени, а не поляны накрывать. А в человека он вообще ни разу не стрелял. Случалось, доставал оружие, чтобы продемонстрировать его, но не применял.

Царев медленно поднялся и сделал шаг к выходу из расщелины. Под ногами чуть зашуршало, и он едва не получил от этого сердечный приступ. Второй и третий шаг дались ему еще труднее, точно его силой вели на эшафот. Ноги словно налились свинцом и не слушались.

Наконец он оказался у выхода. Сержанту предстояло карабкаться наверх или обойти вершину по узкому растрескавшемуся карнизу, образованному скальным выступом. Оба варианта показались ему невыполнимыми. Ноги дрожали. При таком раскладе он обязательно сорвется.

Вдруг один за другим послышались сухие хлопки. Царев в отчаянии передернул затвор и рванулся наверх по круче. Здравых мыслей в голове не осталось. Их словно ветром сдуло. Только звенящая тишина. Вот он, момент истины. Даже страх куда-то исчез.

Неожиданно его рация ожила и исторгла крик участкового:

– Эй, здесь стрельба! Прием!

От испуга Царев потерял равновесие и соскользнул назад к расщелине, ободрав о камни лицо. Рация, предавшая его, треща, полетела куда-то вниз. Каким-то чудом Алексей удержал в руках пистолет. Его всего трясло как в лихорадке.

Сжимая обеими руками пистолет, он спрятался в расщелине. Наступила тишина. Снайпер не проявлял никаких признаков жизни. От этого становилось еще страшнее. Что может быть хуже, чем неизвестность?

Алексей вздрогнул, услышав наверху непонятный слабый шорох. Затем вновь воцарилась тишина. Пистолет в его руках дрожал на уровне лица. Снова что-то зашумело, и несколько крошечных камешков слетели вниз. Царев чуть не выстрелил от невыносимого напряжения.

Потом все произошло очень быстро. Алексей даже не успел сообразить, что это было. Сверху вниз через проем по тонкой веревке бесшумно проскочила темная масса. Противник приземлился на согнутые ноги и разрядил ему в грудь почти всю обойму. Падая, Алексей машинально нажал на спусковой крючок. Он даже не целился. С двух метров промахнуться было довольно сложно. Куда-нибудь да попадешь.

Сержанту очень повезло. Рука с пистолетом опустилась под таким углом, что пуля угодила снайперу точно в лоб. Киллер с удивлением, застывшим в расширенных глазах, откинулся назад, выронил пистолет и повис на веревке. Алексей рухнул спиной на камни, попробовал вздохнуть, не смог и потерял сознание.

Стрельба прекратилась так же неожиданно, как и началась. Иван лежал за пеньком с пистолетом в одной руке, другой прижимал к себе Ирину и размышлял, как ему поступить. Парни из съемочной группы и жители села, его соседи, залегли на открытом месте. Снайпер мог бы их легко достать, но почему-то не делал этого. Может, киллер охотился лишь за ним? Ожидание становилось невыносимым.

– Оставайся на месте, – приказал он Ирине и перекатился к телу убитого старика.

Стрельбы не было. Вот уж действительно странно. Тогда Иван встал в полный рост. Сзади из кустов выбрался Перевязкин, толкая перед собой раненого участкового. Тот, морщась от боли, зажимал рукой плечо рядом с шеей. Между его пальцев струйкой стекала кровь, пропитывая ткань рубахи.

Иван оглянулся и спросил:

– Игорь Николаевич, а вы чего здесь? Мы же вроде бы договаривались!..

– Да вот решил подстраховать вас, – пробормотал Конопаткин, разглядывая поле сражения.

– Кто его?.. – осведомился Иван, кивнув на рану выше ключицы участкового.

– Не я, – Перевязкин покачал головой. – Снайпер ему в башку целился, а он сам к вам подбирался. Я его засек и свалил. Тут как раз стрелок этот начал палить. Одна пуля все-таки зацепила старлея, но рана пустяковая.

Ирина, глядя на них, поднялась с земли. За ней встали и все остальные.

Макс сокрушался, исследуя разбитую камеру:

– Надо же, ведь только купили!

– А запись сохранилась? – с беспокойством поинтересовалась Ирина.

– Да, флешка же целая. – Макс вырвал накопитель из разъема видеокамеры и передал его журналистке.

– У меня там Леха Царев. – Участковый указал на гору в конце балки. – Я его по рации вызывал, но он не отвечает. Как бы с ним чего не вышло. Мне надо сходить и проверить.

– Если снайпер перестал стрелять, значит, с твоим Царевым все в порядке, – заметил Иван. – Видно, он нашего стрелка успокоил. Сейчас двинем туда все вместе да посмотрим. Одному точно лучше не соваться.

Участкового убедили эти аргументы.

Он сразу повеселел и язвительно поинтересовался:

– Так что, Ваня, где твой свидетель? Ты мне, помнится, его обещал, да еще отморозка собирался сдать, который Валентину угробил.

– Да вот он, – указал Иван на труп. – Все в одном лице. Они с дружком убили почтальоншу. Он же потом видел, как снайпер палил по вертолету.

– Теперь этот тип не много нам расскажет. – Конопаткин криво улыбнулся. – Вот если бы ты раньше сдался, то и он остался бы жив, и у тебя проблем меньше было бы.

Иван сунул ему сотовый телефон, найденный в машине киллера, и сказал:

– В памяти записано признание этого типа. Проверьте одежду, обувь, отпечатки данного типа и получите необходимые доказательства. А сейчас сходим к твоему Цареву и расспросим самого киллера, если он все еще жив.

– Будем надеяться, что так, – вздохнул Конопаткин.

Он не мог себе представить, как сержант мог справиться с профессионалом. Однако это свершившийся факт. Именно поэтому они все еще живы.

– Мне бы рану перевязать… – начал было участковый.

– Это царапина, а не рана. – Перевязкин фыркнул и бесцеремонно толкнул Конопаткина в спину.

– Ты давай-ка полегче! – прикрикнул на сержанта Иван. – Он на нашей стороне.

– Я в этом что-то не уверен, – проворчал Перевязкин, смерив участкового злым взглядом.

– А этого беднягу мы так и оставим здесь? – дрожащим голосом спросила Ирина, указывая на труп.

– Да, потом за ним вернемся. – Иван махнул рукой. – Он ведь больше никуда не убежит.

– Эх, жалко, что камера сдохла, а то такой материал сделали бы! – Борис вздохнул, фиксируя их движение на телефон.

– Снимай так, как получится. Штука все равно будет взрывная, – успокоил его Макс, ощупал ссадину на локте, потом показал ее на камеру и с грустной улыбкой пояснил: – Вот мое первое боевое ранение. Скажу честно, ребята, если бы знал, что по мне будут стрелять, ни за что бы сюда не поехал. Давай, Ирка, думай, как будешь мне компенсировать всю эту хрень. Сразу говорю, так просто от меня не отделаешься.

– С меня пиво и чипсы, – буркнула Ирина, просматривая записи с флешки через свой карманный компьютер.

– Ничего подобного, – Макс покачал головой, а Борис возмущенно добавил:

– Ты нас сюда затащила, сказала, что плевое дело, а мне вон камеру разбили и прикончить могли. Про перестрелки вообще разговора не было.

У подножия горы участковый подобрал разбитую рацию.

– Так, тихо! – приказал Иван, поднимая пистолет, и заявил Перевязкину: – Сходи проверь, что там наверху, а я буду с ними, здесь. Если что, сигналь.

– Ладно, сделаем. – Сержант улыбнулся, подмигнул Ирине и, рисуясь перед ней, полез вверх.

Через две минуты он скатился назад и коротко отрапортовал:

– Снайпер готов. Прямое попадание в голову. Второй парень в отключке. Он был в бронежилете, но стреляли со слишком близкого расстояния. Думаю, что запреградные травмы у него очень серьезные. Срочно нужен врач. Самим лучше ничего не трогать.

Иван посмотрел на участкового и проговорил:

– Думаю, не надо объяснять, что необходимо делать. Мы с товарищем сейчас откланяемся, а вы вызывайте своих и объясните им, что произошло. Договорились?

– Да. – Конопаткин кивнул и добавил с сожалением: – Сдался бы ты, Ваня, пока не поздно.

– Спецназовцы не сдаются, – ответил Иван с улыбкой.

– Точно! – поддакнул Перевязкин, отступая.

Он разрядил пистолет участкового и бросил перед ним на землю. Затем они быстро ретировались.

– Вот засранцы! – Конопаткин вздохнул, глядя им вслед.

Убийца ждал Сомова в подъезде. Ему позвонили и сообщили, что клиент приближается. Он натянул на лицо маску, прикрутил к пистолету глушитель и тихо спустился по лестнице в подвал. Наконец дверь в подъезд открылась, послышались шаги. Затем раздались голоса. Сомов был не один. С ним вошла супружеская чета пенсионеров, что жили этажом ниже. Значит, ему придется устранить и свидетелей.

– Илья Петрович, а я думала, что вы в командировке, – дребезжащим голосом говорила старуха. – Смотрю, платежки в почтовом ящике второй день лежат. Потом вижу, нет их. Ну, думаю, значит, дома.

– Очень рад, что у меня такие наблюдательные соседи, – сухо заметил Сомов, направляясь к лестнице.

– Ох, опять слесарь дверь в подвал не закрыл, – заявил старик, шаркавший сзади.

Его шаги приблизились к затаившемуся убийце. Тот подался назад, чтобы его не заметили раньше времени. В следующее мгновение железная дверь с лязгом закрылась, и он оказался в полной темноте. Явственно был различим звук задвигаемого засова. Когда шаги на лестнице стихли, убийца толкнул дверь и понял, что заперт.

– Вот суки! – вырвалось у него от отчаяния.

Сомов спокойно поднялся на свой этаж, достал ключи и остановился перед дверью как вкопанный. Кусок побелки, утром вложенный им в щель между дверью и косяком, валялся теперь на половичке. Такое могло произойти только в том случае, если кто-то уже открывал дверь. Жена с детьми гостила на даче у тещи. Больше ни у кого ключей от квартиры не было. На вид замок не вскрывали.

Илья Петрович достал телефон и набрал номер жены.

– Лидочка, привет! Как у вас там дела?.. Я утром приеду. Ждите. Пока.

Он сунул телефон в карман и задумчиво вставил ключ в дверной замок. Жена и дети находились на даче. Это точно. Значит, в квартире побывал кто-то чужой. Прежде чем повернуть ключ, Илья Петрович извлек из наплечной кобуры пистолет и снял его с предохранителя.

Сомов открыл нижний замок, за ним верхний и распахнул дверь, оставаясь под защитой косяка. Ничего не произошло. Он опасался, что незваные гости могли заминировать вход, потом подумал, не слишком ли себя накручивает. Все это дерьмо осталось в прошлом. Он теперь не в ГРУ, а в службе безопасности банка. Это большая разница. Покушаться на него пока особо не из-за чего.

Он сделал вид, что копается в портфеле, выждал несколько секунд, затем вошел внутрь, внимательно разглядывая пол на предмет растяжек. Старые привычки упорно не хотели отпускать Сомова. Разведка сделала из него настоящего параноика.

Илья Петрович вздохнул, включил свет в коридоре, запер входную дверь, неторопливо снял туфли и с пистолетом в руке прошел в гостиную, собираясь убрать оружие в сейф. Однако уже на входе в комнату кто-то стремительно атаковал его. Сначала Сомов почувствовал незнакомый, явно враждебный запах, но среагировать должным образом уже не успел. Выбитое оружие полетело в сторону.

Сомов еле успел парировать два мощных удара в нервные центры, но следующий, направленный в корпус, он пропустил. Все-таки годы брали свое. Илья Петрович вылетел в коридор, спиной пробил застекленную дверь, ведущую в кухню, снес табуретку, перевернулся через голову и вскочил на ноги, весь в порезах и крови.

Он схватил со стола большой нож для разделки мяса и метнул его в нападавшего. Тот увернулся и подкатом проскользнул в комнату, вскидывая оружие. Сомов застыл на месте с ножами в руках. Он смотрел в черный зрачок дула и понимал, что любое его движение приведет к летальному исходу. Сквозь прорезь маски как два куска янтаря сверкали светло-карие глаза незнакомца. Они не обещали ничего хорошего.

– Бросай! – приказал незнакомец отрывисто и властно.

«Раз не убивает, значит, и не собирается. Может, получится договориться?» – с надеждой подумал Сомов, отпустив ножи.

Они воткнулись в паркет и торчали, слегка покачиваясь.

Незнакомец поднялся с пола, удерживая Илью Петровича на мушке, попятился и поманил его за собой:

– За мной! И без шуток, папаша.

Под ногами хрустело битое стекло. Гость не разувался, а вот хозяину квартиры пришлось двигаться аккуратно, чтобы не порезаться.

– Чего надо, сынок? – с иронией спросил Сомов, когда они вошли в зал и опустились в кресла.

– Нужна информация о твоем шефе, – пояснил визитер в маске.

– Я не очень много знаю, – осторожно заметил Сомов.

– Советую быть предельно откровенным, или же у тебя возникнут проблемы. – Гость выразительным жестом поставил на журнальный столик семейную фотографию в рамке.

Сомов уловил намек и с угрозой произнес:

– Если тронешь их, то ты точно труп.

– Кого это их? – Незнакомец сделал вид, что не понимает.

– Что конкретно вы хотите узнать? – сдержанно спросил Сомов.

Ему было понятно, что играть в молчанку или врать в его ситуации очень опасно. Не стоит рисковать всем из-за Камаева. Тот крутит темные дела на грани криминала, вот пусть теперь и отвечает. Просто так профессионалов не подсылают.

– Мне интересна его последняя махинация с кредитами для жителей трех деревень по соседству, в Николаевском районе, – ответил гость.

– Хорошо, я расскажу все, что знаю, – пообещал Сомов и подумал, что он, как и всегда, оказался прав, когда предупреждал шефа об опасностях, которые сулила сделка с коллекторским агентством.

Вот и последствия.

Когда они закончили разговор, в квартире неожиданно погас свет.

– Дергаться не советую, – предупредил гость.

Света с улицы хватало, чтобы четко видеть очертания всех предметов, находящихся в комнате.

– Я и не дергаюсь, – спокойно ответил Сомов.

Он глянул на улицу и увидел, что в соседних домах свет есть. Следовательно, электричество отключили только в их доме, возможно, лишь в этом подъезде. В дверь настойчиво постучали.

– Вы ждете гостей? – осведомился незнакомец.

– Нет, не жду, – ответил Сомов, обрадовавшись.

Он решил, что ситуация менялась в лучшую сторону для него. Соседи услышали шум и вызвали милицию. Сомов живо представил себе патрульную машину, стоявшую у подъезда, и двух милиционеров с автоматами за дверью. Вариантов отступления у его гостя практически не оставалось. Как он теперь запоет?

– Пошли посмотрим, – предложил незнакомец ровным голосом и поднялся.

На вид он был спокойным, как танк. Такого субъекта ничем не проймешь. Обескураженный Сомов встал с кресла. Парень в маске пропустил его вперед. Вместе они вошли в прихожую. Видеоглазок с инфракрасной подсветкой на входной двери продолжал работать от источника бесперебойного питания.

Сомов открыл стенной шкаф и включил монитор, спрятанный там. За дверью стоял человек в маске, целившийся из пистолета в дверной проем.

– Это кто-то из ваших? – растерянно прошептал он незнакомцу, замершему за его спиной.

– Нет, – весело ответил парень и ехидно добавил: – Но я думаю, что это точно не электрик. Узнай, чего ему надо.

– По-моему, и так все понятно, – сварливо заметил Сомов, но все же громко спросил через дверь: – Кто там?

– Я сын Василины Карповны, вашей соседки снизу. Свет выключили, и она упала. У нее кровь! Нужны бинты, – взволнованным голосом заговорил человек с оружием. – Пожалуйста, откройте! У вас есть аптечка?!

– Скажи, что сейчас откроешь, – прошептал незнакомец над ухом у Ильи Петровича.

– Одну минутку! Я только ключи найду, – таким же взволнованным и срывающимся голосом проговорил Сомов.

У него тоже имелись неплохие задатки актера. Получилось весьма натурально. Незнакомец вытолкнул его в зал, а сам вернулся в прихожую, присел, распахнул дверь и расстрелял незваного гостя из пистолета Ильи Петровича.

От страшного грохота заложило уши. Несостоявшийся киллер сполз по соседской двери на пол, оставляя кровавую полосу, а незнакомец в маске швырнул пистолет в руки Сомову, заглянувшему в прихожую. Начальник службы безопасности машинально поймал оружие, развернул его, хотел выстрелить, но человек в маске уже скрылся. Преследовать этого ловкача Илья Петрович не решился. Кем бы тот ни был, но он спас его от наемного убийцы.

По похоронному виду начальницы Конопаткин понял, что ему пришел конец.

– Все, ты отстранен, доигрался, – произнесла она сухо. – Начинается служебное расследование. Даже не думай опять лезть в это дело.

– Алла Валерьевна, за что же я отстранен? – зло спросил он, стоя напротив ее стола. – Я нашел сбежавшего убийцу. Этот человек, между прочим, находился в розыске. Я обнаружил киллера, который взорвал вертолет, и даже орудие преступления. Баллистикам только осталось экспертизу провести…

– Преступники, которых ты нашел, мертвы, а живые до сих пор благодаря тебе бегают на свободе, – яростно перебила его начальница. – Ты оказал им содействие, а твой помощник из-за твоей халатности оказался в больнице. Налицо грубое нарушение служебной дисциплины.

– Все понятно. – Конопаткин вздохнул и подумал, что бороться бесполезно.

Филюшкина никогда не слушала чужих аргументов и поступала так, как считала нужным. Спорить с ней означало нарываться на еще большие неприятности. Кроме того, на начальницу давили сверху.

– Считаешь, что в РОВД все дураки, один только ты умный? – продолжала выяснять отношения Алла Валерьевна. – Все, значит, вместе преступников ловят, а он один с ними посиделки устраивает да еще заявляет, что вы, мол, идиоты, не за теми гоняетесь. Как так выходит, что все ошибаются, а ты прав?!

– Не знаю. – Конопаткин виновато опустил глаза.

– Иди, и чтоб я тебя больше не видела, – вскинувшись, закричала Филюшкина. – Я просто не знаю, что с тобой сделаю!

Конопаткин вышел из здания РОВД, сел в служебный «УАЗ» и покатил в Голоштанное. Его отстранили, однако никто не мог запретить ему находиться на месте событий. Он слышал, что район вокруг села снова прочесывали. Поисковая группа была усилена тремя вертолетами и отрядом ОМОНа. В самом селе осели сотрудники прокуратуры, милиции и следственного комитета. Настоящая сборная солянка! Каждый тянул одеяло на себя, выяснял, кто главнее, у кого больше полномочий.

Конопаткин думал об Иване Григорьеве. Жалко будет, если парень погибнет ни за грош. Его история подтверждалась фактами, но их пока никто, кроме участкового, не желал замечать. Все уперлись в поиски беглеца. Это было темой номер один. Сперва взять живым или мертвым, а уж потом разбираться, виновен или нет! Все на уровне инстинктов: один бежит, второй догоняет. Заочно Григорьева-младшего уже обвинили в нападении на сотрудников милиции, незаконном ношении и хранении огнестрельного оружия.

На дороге в село участковый заметил телевизионщиков, притормозил и осведомился:

– Эй, ребята, вас подвезти?

– Да, спасибо, – ответила Ирина, забираясь на переднее пассажирское сиденье.

Парни разместились сзади.

– Куда вам? – спросил Конопаткин и отметил про себя, что компания выглядит потерянно.

Видимо, произошло что-то неприятное.

– Мы хотели бы попасть к дому Александра Федоровича Григорьева, – сказала Ирина. – Там люди собираются. Пошел слух, что эти отморозки из коллекторского агентства пойдут по деревне с милицией и будут всех выкидывать из домов.

– Думаю, что до такого не дойдет. – Конопаткин покачал головой и остановился перед группой омоновцев.

От них отделился невысокий, чуть полноватый человек в форме майора и махнул участковому рукой.

Конопаткин вылез из машины, подошел к нему и произнес:

– Здравия желаю, товарищ майор.

Тот ответил на приветствие и спросил, понизив голос:

– Слушай, лейтенант, я так понимаю, здесь твоя земля, да? Тут такое, в общем, дело вышло. К нам обратились одни отморозки и попросили сопровождать их, пока они будут выбивать долги. Неплохо заплатили. Вот я и хотел бы проконсультироваться у тебя. Что это за типы? Ты их знаешь? С кого они тут долги снимать собираются? Документы он мне показывал, с этим вроде все в порядке. Не хотелось бы вляпаться. Начальство-то все рядом. А за информацию я тебя отблагодарю.

– Можешь начинать прямо сейчас, – усмехнулся Конопаткин. – Дело гнилое. Вляпаетесь так, что не отмоетесь. А документы у них, скорее всего, подделаны. Весь сыр-бор, который вокруг творится, начался с этих типов. Поэтому не советую им помогать. – Он кратко изложил омоновцу всю предысторию.

Майор протянул ему две тысячи.

Конопаткин взял деньги и предложил:

– Слушай, майор, давай поддержим друг друга. Ты сделаешь вид, что помогаешь им, а я выйду и остановлю вас. Ты этим скажешь, мол, сначала надо договариваться с участковым. Я, естественно, не пойду на сделку. Так и с вас будут взятки гладки, и я стану героем.