— Я уж решила, малыш, ты сегодня не придешь. — Чтобы поцеловать дядю Исмаила, мама стала на цыпочки. — Алена вон совсем извелась: зазнался, говорит, в своем космосе, позабыл нас… Бедный, ты еще больше отощал. Когда-нибудь до Земли не дотянешь, растаешь по дороге!

— Можешь покормить несчастного космонавта. Найдется в доме что-нибудь вкусненькое? Кстати, чем сегодня вызвано обилие грязной посуды?

Мне стало обидно: дядя не только забыл про мой день рождения, но даже глядя на посуду не догадывается, из-за чего собирались гости. С досады я натолкала в мойку целый десяток тарелок. Машина заскрежетала, поперхнулась. И умолкла. Вот уж правду говорят: если не повезет, то сразу во всем. Я изо всех сил трахнула мойку кулаком в бок. И сморщилась от боли. Туня подплыла, вытряхнула осколки, снова запустила автомат, погладила меня по голове. И укоризненно уставилась на дядю карими блюдечками:

— Некоторым дядям, между прочим, не мешало бы помнить даты жизни любимых племянниц!

Удивительно, как это она ухитряется менять выражение своего нарисованного «лица». Надо же уметь — вложить в одну фразу и ехидство, и ревность!

— А вышеупомянутые дяди никогда об этом и не забывают. Иначе почему бы им быть здесь? — Дядя Исмаил сложил пальцы для щелчка, и Туня, поняв намек, юркнула мимо него в гостевую комнату. Мы перебрались туда же.

— Ну, Малик, дорогой, рассказывай, что там у вас, наверху, новенького? Не скучаешь? — спросил папа.

Папа называет дядю Исмаила Маликом, а тот ни капельки не обижается. По-моему, это звучит даже хуже, чем мамино «малыш». Я бы непременно обиделась.

— Дядя Исмаил вовсе не к тебе пришел в гости, а ко мне! — перебила я, боясь, что за разговором забудут и про меня, и про подарок.

— Алена! — подала голос с дивана Туня. — Нехорошо спорить со взрослыми.

— Мы не спорим, мы налаживаем контакты, — возразил дядя Исмаил. Он усадил меня на подлокотник кресла и стал угощать грецкими орехами, раскалывая их один о другой в ладони.

— Посторонние реплики неуместны, когда ребенку делается замечание! — Туня повернулась на бок и деликатно поскрипела в кулачок. Будто покашляла.

— Слушайте, нельзя ли на вечерок лишить вашу чудо-печку языка?

— Воспитательные автоматы отключать не рекомендуется. Им надлежит неотлучно находиться при детях, — возмутилась Туня.

— О боже! Ну и характер! — Дядя Исмаил покачал головой. — Укроти, Алена, сей говорящий сундук, а не то я сдам его в утиль.

— Нельзя употреблять при детях сорных и бессмысленных слов. Бога нет, а поэтому термин «о боже» в вашей фразе не содержит полезной информации! — не унималась Туня. Это она из-за распорядка — мне давно пора спать! А так она у меня ничего, вполне приличный характер для робота! Даже шутки понимает. Когда хочет…

Я тихо радовалась — здорово няня отомстила дяде за забывчивость. В другой раз будет помнить про мои дни рождения! Дядя Исмаил шумно втянул воздух, схватил с подставки ребристую папину указку и закрутил ее так, что острые ребрышки завились спиралями.

— Между прочим, срывать зло на вещах — дурной тон! — Туня подобрала отброшенную в угол указку, хотела выпрямить, но посмотрела вдоль оси, прищурив один глаз, и передумала: — Пускай так остается. Так даже красивее!

Дядя Исмаил покрутил тощей шеей, точно его душил воротник, даже, по-моему, зубами заскрежетал. Видя такое дело, папа поспешил спасти положение:

— Не обращай внимания. У нее же ни на волос чувства юмора.

— У меня оно тоже иногда иссякает, — добавила мама, поправляя прическу. И села за стол. Она уже закончила возню на кухне — кибер-подносы плавали туда-сюда, организовывая дяде Исмаилу «легкий ужин». Видно, маме очень уж хотелось поговорить, если она свалила сервировку стола на киберов — в этом тонком деле она никогда не доверяется автоматам. — Ну, малыш, рассказывай наконец, как живешь?

— А чего рассказывать? На Земле те же новости быстрее, чем наверху, распространяются. Пока я добирался к вам из космолифта, меня трое остановили с расспросами о ТФ-Проекте. Зря я, видать, в форму вырядился… Да, а еще один юный пионер по видео случайно наскочил. Узнал, извинился и от имени звена потребовал, чтобы я у них на сборе выступил.

Мама улыбнулась:

— И ты согласился?

— Куда ж денешься? Хозяева Земли подрастают… — Дядя Исмаил подбавил в тарелку салата, придвинул голубцы.

— Ну вот, еще одно звено целиком переманишь в космонавты! — Папа грустно наклонил голову, точно к чему-то прислушивался, и быстро зашевелил над столом пальцами левой руки.

Он у нас с мамой органист. Обучает музыке ребят. А космос не признает. «Не понимаю, — говорит, — как это столько людей уходит в безмолвие? В вакууме нет звуков. И музыки нет. Значит, человеку там не место. Человек не должен без музыки…» И яростно шевелит пальцами, будто покоряет гибкие чуткие клавиши своего мультиоргана. Он и меня хотел к музыке приохотить, но я дальше простых этюдов не продвинулась. Зато люблю на папу смотреть, когда он играет. И когда задумывается, вот как сейчас, тоже люблю…