Выговаривая Гарри за такое неразумное поведение, Сириус подхватил крестника на руки и вынес из библиотеки; глаза Гарри заслезились от непривычно яркого света.

– Пей, - Сириус сунул ему в руки стакан воды.
– Мелкими глотками.

Гарри послушно начал пить понемногу. Ему было уже всё равно.

– Ты что, решил покончить жизнь самоубийством?
– сердито осведомился Сириус.
– Допьёшь - пойдёшь мыться и ляжешь отдыхать в нормальной кровати! Придумал тоже, спать на столе в библиотеке!.. Мерлин мой, Гарри, что ты там так яростно искал? Амбридж в школе больше нет, ты можешь хоть каждый вечер свободно приходить сюда через камин и брать любые книги. Зачем ты пытался прочесть всё, что там есть, за одну неделю?!

– Мне было нужно, - пробормотал Гарри, не поднимая глаз от стакана. Поверхность воды подрагивала - руки тряслись.

– Что тебе было там нужно?

Вместо ответа Гарри сделал ещё один глоток.

– Ох, Гарри… не смей так делать больше, понял?!

– Понял, - покорно согласился Гарри, потянулся вперёд, обнял Сириуса и заснул у крёстного на плече.

Ему снилось, как он залезает в гроб и накрывается крышкой. Крышка была тяжёлая и всё никак не ложилась ровно, сам гроб был коротковат; внутри было жёстко и назойливо пахло увядшими розами. Рядом с гробом стояла Арка, небрежно помахивала завесой и терпеливо, уверенно ждала.

Хуже всего были причитания миссис Уизли. Остальные, кто был в доме, либо полагали, что у него были очень важные причины так над собой измываться - и пытались украдкой эту причину выведать - либо имели достаточно такта, чтобы не напоминать ему об этом вообще. «И ведь ни один… ни один не додумался поискать меня в библиотеке, даже Гермиона!». Но миссис Уизли не нужны были причины; она охала над Гарри, не давая ему и слова вставить, кормила, как на убой, «дипломатично» подговаривала своих детей составлять компанию «бедному мальчику», чтобы он больше так не поступал. А Гарри казалось, что в нём неслышно тикают часы, отсчитывая минуты и секунды, которых он раньше не ценил - секунды, утекающие, как песок сквозь пальцы, пока его магическая сеть потихоньку разрушается, осыпается, разламывается на кусочки. И тиканье этих часов заглушало порой голоса остальных, что бы они не говорили. Сколько ему осталось, если учесть, что в школе он должен, обязан будет колдовать на уроках и занятиях Эй-Пи, колдовать много и на совесть? Сколько ему осталось, если он провёл в Арке целых полтора дня? «Все мы когда-нибудь умрём…», - философски замечал внутренний голосок. «А некоторые из нас умрут раньше других», - отвечал Гарри угрюмо. Странное дело, прежде Гарри не особо ценил свою жизнь… он выживал не столько из желания жить, сколько из духа противоречия: вы хотите, чтобы я умер, а я не позволю вам решать за меня такие вопросы, поэтому валите-ка куда хотите с вашей Авадой, вашим ядом и со всем, что у вас там ещё есть.

В этот раз противостоять было просто некому. Причина сидела в самом Гарри; его магия предала его, она убивала его, она изнутри грызла его жизнь по кусочкам, и это нельзя было остановить, а если и можно - Гарри не знал, как это сделать, и никто не мог посоветовать ему. Бессилие. Беспомощность. Беззащитность.

Гарри честно пытался расслабиться, забыть на время обо всём, чтобы с новыми силами начать поиски ответа в Хогвартсе; он играл в шахматы с Роном, неизменно проигрывая, писал письма близнецам, тщательно умалчивая о последствиях падения за Арку, шутливо пикировался с Сириусом, помогая крёстному ухаживать за Клювокрылом, съедал всё, что миссис Уизли водружала на его тарелку, обсуждал с Гермионой Древние руны, засыпал, сжимая в руке плюшевую мышку - как талисман. И тиканье часов сопровождало его всюду, подстраивая под свой ритм пульс Гарри, его дыхание и шаги.

«Я веду себя, как истеричная девица. Но для этого у меня всё же есть кое-какие основания…»

– В субботу надо пойти на Диагон-аллею, - озабоченно сказала миссис Уизли в шестнадцатый день рождения Гарри.
– Письма пришли сегодня утром, нельзя больше тянуть. Но без охраны мы туда не пойдём…

– Охрана из-за Гарри, да?
– с любопытством уточнил Рон.

Что бы кто ни говорил, но у Молли Уизли имелись такт и способность к сочувствию, которые она проявила в полной мере, взглянув на покрасневшего Гарри.

– Из-за того, Рональд Уизли, что кто-то уже похитил или убил Флориана Фортескью и мистера Олливандера, и никто не знает, где ждать нападения Пожирателей в следующий раз! И если не хочешь остаться дома, ешь свой кусок торта молча.

– Но что люди будут делать без Олливандера?
– обеспокоенно спросила Джинни.
– А как же палочки?

– Есть и другие мастера, - ответил Люпин, явившийся на Гриммаулд-плейс только два часа назад, в местами разорванной чьими-то когтями одежде, встревоженный, усталый и бледный; он и принёс вести о Фортескью и Олливандере.
– Но Олливандер был лучшим. Если он у Вольдеморта - это плохо…

– Гарри, - окликнул Билл. Гарри едва не подавился своим тортом.
– Вот твои деньги…

Гарри автоматически принял набитый галлеонами мешочек; пальцы обоих на миг соприкоснулись, и Гарри отдёрнул руку, словно обжегшись, но деньги удержать успел - не то они шлёпнулись бы в креманку со сливками.

– Я сходил в твоё хранилище и забрал немного, - быстро заговорил Билл, сглаживая подозрительную заминку.
– Не то пришлось бы получать их пять часов, гоблины так усилили меры безопасности… два дня назад банк пытались ограбить, поэтому… словом, я подумал, тебе так будет проще.

– Он всьегда такой заботливый, - разнеженно проворковала Флёр, гладя Билла по волосам и прижимаясь к нему всем телом.

– Спасибо, - сказал Гарри недоеденному торту на своей тарелке.

«Не за что» Билла прозвучало похоже на «прости»… или же Гарри показалось.

Бывали в его жизни дни рождения и похуже… и самым отвратительным в этом дне рождения было то, что Гарри пришлось напоминать себе об этом.

Суббота не задалась с самого начала - это Гарри понял, когда мистер Уизли сказал, что министерская машина повезёт их всех на Диагон-аллею исключительно из-за него, Гарри, которому, видите ли, нужна охрана. Потом вид Диагон-аллеи вверг Гарри в уныние - как, впрочем, и всех остальных. Заклеенные плакатами Министерства витрины, глумливые лица Пожирателей на листовках «Разыскивается», почти пустынные улицы, безлюдный «Дырявый котёл» с новым барменом, хмурым сгорбленным старичком, забитые крест-накрест досками окна кафе-мороженого Флориана Фортескью, наспех построенные ларьки, полные сомнительных амулетов, с продавцами, явно бывшими в духовно-кармическом родстве с Мундугнусом Флетчером.