Дверь купе, где он ехал вместе с Блейзом, Гарри зачаровал - чтобы никто не явился; упал на сиденье лицом вниз и позволил себе расслабиться. Всё это время он вёл себя, как обычный человек... как живой человек... как человек, никогда в жизни не падавший в Арку.

Избранный. Чёрта с два! Вольдеморт скоро будет любезно избавлен от мешающегося под ногами мальчишки, спасённого пятнадцать лет назад самоотверженной матерью... каково это будет - умереть от боли, в луже собственной рвоты?..

Гарри уткнулся лицом в рукав рубашки Блейза; от ткани слабо пахло тонким и пряным одеколоном - точно так же, как и от тёмных волос с бордово-красным отливом... Гарри прерывисто вздохнул и крепко зажмурился, но предательские горячие слёзы катились из-под опущенных век, впитываясь в ткань.

«Я не хочу умирать».

«Но такое впечатление, что я с этим уже действительно смирился...»

«Не всё, что можно сломать, можно починить».

«Я не хочу, не хочу, не хочу!!..»

Гарри вцепился зубами себе в ладонь, чтобы не зарыдать в голос.

Он мог делать вид, что с ним всё в порядке, пока кто-то был рядом; мог улыбаться близнецам, таким уверенным и спокойным - наверняка только затем не проявивших беспокойства, чтобы не расстроить его ещё больше; мог, как ни в чём не бывало, заниматься любовью с Блейзом, не позаботившись в пылу запечатать дверь купе магией; мог непринуждённо играть в словесные игры со Слагхорном, плетя паутину недомолвок и якобы случайных оговорок; мог играть в шахматы с Роном; мог терпеливо объяснять Джинни Зельеварение, помогая с заданным на лето сочинением. Но себе Гарри врать не умел и не собирался этому учиться.

Часы неуклонно тикали, отсчитывая заодно со всей оставшейся жизнью и пятнадцать минут, отведённых Гарри себе на слабость.

«По крайней мере, не утянуть бы никого с собой...» Гарри пожалел, что не оттолкнул близнецов и Блейза, что нашёл общий язык с крёстным. «Если бы я вёл себя с ними, как свинья, им, возможно, было бы легче пережить мою смерть, но теперь... поздно теперь». Может, Сириус и не догадался бы о подоплёке дурного поведения крестника, если бы Гарри написал ему каких-нибудь гадостей в ближайшем письме, но Блейз и близнецы всё поймут. И надерут Гарри уши за такое благородство.

Со своей стороны они, конечно, будут правы.

Но беда заключалась в том, что у Гарри была своя сторона, на которую он никого не хотел перетягивать; своя сторона - другой берег Стикса, на котором Гарри не хотел встретить никого из тех, кто был ему дорог. И настоящая трагедия была в том, что желания Гарри эти люди в данном случае в расчёт брать не собирались.

Когда пятнадцать минут кончились - мерное тиканье часов дарило Гарри отличное чувство времени, тик-так, тик-так, секунда за секундой, достаточно вслушаться - он встал, натянул мантию, прикрепил к ней значок старосты; выпил обезболивающего, наколдовал немного холодной воды в пустой стакан, чтобы протереть мокрым платком опухшее, покрасневшее от слёз лицо; остатки воды выпил залпом, вылечил заклинанием два полукруга от собственных зубов на ладони и вышел из купе навстречу раздражённому возгласу Дафны:

– Ну наконец-то, я уж думала, одной придётся весь поезд обходить! Чем ты занимался эти пять минут, на которые опоздал?

– Дела, Гринграсс, дела...

* * *

«Слово чести не склоняется», - гласил нынешний пароль к слизеринской гостиной; Гарри, то и дело вспоминая за пиром в Большом зале эти слова, хмыкал в кубок с соком. Эта фраза скорее подошла бы Гриффиндору...

Сортировочная Шляпа спела песню, превосходившую длиной прошлогодний шлягер, но суть была точно та же: не ругайтесь, ребята, мы все играем в одной песочнице, так что давайте жить дружно. Дамблдор представил Слагхорна как нового преподавателя Зельеварения; на лице Снейпа, объявленного учителем ЗОТС - «ёлки-палки, это же просто слоновьим терпением и ослиным упрямством надо обладать, чтобы шестнадцать лет подряд каждый год проситься на одну и ту же должность!» - промелькнул самый настоящий триумф.

– Я не могу достоверно сказать, насколько опасна ситуация на данный момент. Защита Хогвартса была усилена в течение этого лета новыми и более мощными способами, но даже учитывая это, мы не должны проявлять неосторожность, все мы, начиная с учеников и заканчивая преподавателями. Посему я побуждаю вас придерживаться всех ограничений безопасности, которые администрация школы может на вас возложить, хоть вы и можете найти их обременительными... в частности, например, правило, по которому вам не разрешается выходить из замка в определённое время. Я прошу вас немедленно сообщать кому-либо из преподавателей, если вы заметите что-нибудь подозрительное внутри или снаружи замка. Я верю, что вы будете вести себя правильно и предельно осторожно - как для вашей собственной безопасности, так и для безопасности других людей.

«Как это всё мило и вдохновенно звучит...»

Директор великодушно позволил всем разойтись по спальням; Гарри подождал, пока Малфой вместе со своими преданными громилами пройдёт мимо - ещё не хватало подставлять им спину!
– и только тогда двинулся прочь из Зала, одним из последних. Блейз догнал его.

– Ты в порядке?

– Да, - рассеянно ответил Гарри.
– Я же не колдовал... и времени у нас полно...

«До тех пор, пока часы не замолчат».

– Но завтра уроки... как ты будешь?

– Буду пить обезболивающее. На Зельях будет легко, на Уходе за Магическими Существами тоже... вообще надо опасаться только Трансфигурации, Чар и ЗОТС - там надо непосредственно много колдовать.

– Может быть, я буду за тебя что-нибудь делать?

– Но мне же надо всё это уметь... просто присматривай за мной, чтобы я ничем себя не выдал, хорошо?

– Хорошо.

Над спальней, в которой Гарри ночевал пять лет, красовалась гордая табличка: «Шестой курс». «Убиться веником, я умудрился дожить до шестого курса... если подумать, я должен не сокрушаться, а радоваться, что так долго протянул».