– Ты все понял, Кормак?
– спросил любящий тесть, неназойливым взмахом палочки убирая со щеки Макклагена кровавые следы ногтей своей старшенькой.

– Ну…да, - буркнул тот, по-прежнему глядя в сторону.

– Вот и отлично, - Гринграсс потрепал зятя по плечу, зачерпнул из вазочки горсть дымолетного и с чувством выполненного долга шагнул в камин.

Кормак Макклаген взялся за выполнение заветов тестя с чисто гриффиндорским энтузиазмом. Через неделю Баггси - домовуха, отданная Дафне в приданое - появилась в особняке Гринграссов и, ритмично постукивая головой об пол, сообщила, что молодая хозяйка умирает. Тори с матерью ринулись в камин. Они обнаружили Дафну лежащей на полу ванной комнаты с зажатым в руке пузырьком из-под зелья Сна-Без-Снов. Спешно вызванный семейный колдомедик промыл молодой миссис Макклаген желудок, влил в нее зелье-антидот и, бормоча что-то о явной демонстративности суицидальной попытки, убрался прочь. Вечером у матери состоялся крайне тяжелый разговор с отцом, во время которого было окончательно заявлено, что молодые должны решать свои проблемы сами.

Кормак был весьма настойчив в своем желании удержать женино приданое, и спустя каких-то три месяца безобразных скандалов, истерик и вынесенных бешеными Алохоморами дверей спальни, Дафна известила родных о своей беременности. Эйдан Макклаген появился на свет в положенный срок, полностью переключил на себя внимание молодой матери, и в семьях наступило относительное затишье, а авторитет Отто в глазах зятя поднялся прямо-таки на недосягаемую высоту.

Астория несколько расслабилась, и, как выяснилось, зря. Отец, желавший окончательно упрочить свое положение в новой магической Британии, не упустил из виду свою младшую. Три дня назад он между делом сообщил ей, что пригласил на ужин одного приятного молодого человека - да ты должна его помнить, детка, он учился в Хогвартсе вместе с тобой– и просит Тори быть вечером дома. «И вот еще что, дорогая, будь с ним полюбезнее, помни, пожалуйста, о своем долге перед семьей…» Вечером в особняке появился некий Дин Томас, авроратский оперативник, при взгляде на которого Асторию чуть не разбил паралич: в своем желании обезопаситься папа явно утратил способность к цветоощущению.

И вот теперь ей предстоял период ухаживаний, за которым неизбежно последует предложение о помолвке. То, что папа со студенческих времен считается мастером Империуса (о чем неоднократно упоминал в узком семейном кругу), ее не пугало - он слишком трясся за свою шкуру. Но Астория прекрасно знала: если отец чего-то хочет, с пути его не свернет даже табун кентавров. Подключив мать, он рано или поздно взял бы младшую дочь измором.

…Драко выслушал это печальное повествование молча, изредка хмыкая и поглядывая на Асторию повнимательней. Он уже понял, что Гринграсс имеет в виду, и теперь обдумывал возможные выгоды этого союза. Лишить дочь наследства папаша не сумеет - побоится огласки. Рано или поздно Малфою все равно предстоит жениться. Девица довольно умна, из хорошего рода и вообще производит приятное впечатление. И даже блондинка (тут он усмехнулся). Вот только остается один нерешенный вопрос…

– Ну, я думаю, ты уже все понял, - сказала Астория.
– Остается вот что… - она порылась в сумочке, - вот, почитай.

– Что это?
– спросил Малфой, глядя на кипу явно уменьшенных заклинанием пергаментов.

– Копии документов. Размеры моего приданого. Родословная. И… в общем, данные осмотра колдомедика… Что так смотришь? Ты должен быть уверен, что получишь здорового наследника.

Вот теперь Драко был просто восхищен.

– Я задам тебе один вопрос, Астория, - сказал он негромко, убирая документы в карман.
– Почему именно я?

– Я долго думала и выбирала, - спокойно ответствовала девица.
– Ты слизеринец, а одно это большой плюс в моих глазах, помимо того ты довольно известен, и отец побоится раздувать скандал. Ну и наконец, мне известны твои… э-э-э… предпочтения, а это позволяет надеяться, что после рождения наследника ты оставишь меня в покое. У меня, скажем так, есть определенные планы на свою жизнь.

Драко вздрогнул.

– Не все умеют хранить секреты, Драко, - сочувственно сказала Астория.

– Блейз… - это вышло почти по-змеиному.
– Сссука…

– Точно. Но я уже посоветовала ему держать свои сопливые излияния при себе.

Малфой встал со скамьи и протянул ей руку.

– Мне надо обдумать все это. Ты в состоянии встретиться завтра в «Сладком королевстве» часа в три? Я пришлю тебе сову.

– Разумеется, в состоянии. Обдумай, - и девушка легко приняла малфоевскую ладонь.

…Так Астория Гринграсс вошла в его жизнь.

Глава 3.

От патиловских статей Малфоя отвлекло поскребывание в дверь - Причард вызывала его на утреннюю конференцию. В ординаторской было тепло и висела плотная завеса сигаретного дыма: в отличие от магглов, помешавшихся на своем здоровье, волшебники не собирались расставаться с добрым старым «дьявольским зельем». Впрочем, завидев кислое выражение лица своего шефа, коллеги торопливо замахали палочками, очищая воздух. Измотанный ночным дежурством Грэхем скороговоркой доложил о больных и аппарировал прямо из ординаторской. Малфой раздал вновь поступивших, оставив за собой только младенца - он не часто вел больных, но подобные случаи предпочитал наблюдать сам, выслушал очередное нытье старшей медиведьмы по поводу трудностей с планированием графика, и пообещал со всем разобраться. Потом познакомился с новыми стажерами (еще при входе в комнату он заметил в углу две перепуганные физиономии, на которых было просто написано «Хаффлпафф») и прикрепил мальчишек к ординаторам. Хиггс попыталась вякнуть, что нагрузка не позволяет ей возиться со студентами, но, как только заведующий медленно повернул голову в ее сторону, моментально заткнулась.

Затем последовал утренний пятничный обход - здесь, слава Мерлину, ощутимых проблем не возникло. Около одиннадцати Малфой отпустил коллег по палатам и лично осмотрел еще одного вновь поступившего: смех и грех, идиот варил Перечное, не уследил за котлом, а тот, разумеется, рванул. По-хорошему, парня надо было бы отправить на первый этаж, в «травму», но травматологи вечно спихивали ожоги зельями на его отделение, а если это им не удавалось, начинали каждые два часа вызывать токсикологов на консультацию. Дешевле было оставить больного тут, тем паче, что повреждения были поверхностными. Однако Малфой взял себе на заметку, что это уже третий подобный случай за месяц, и на понедельничной общебольничной конференции надо будет поставить вопрос ребром. Потом провел протокольные полчаса в педиатрической палате, проверил, как младенец реагирует на дезинтоксикацию, и даже (мысленно помянув Мерлиновы яйца) утешил ревущую мамашу. Попутно он объяснил дуре, какую глупость она совершила, хлебая всю беременность настолько дрянной препарат, как Praegnatus placidus, выразил надежду, что в следующий раз она будет умнее, и получил в ответ дрожащее: «Конечно, целитель». Однако больших иллюзий по этому поводу у него не появилось - психология мамаш иной раз просто ставила его в тупик.

Вернувшись к себе в кабинет, Драко уселся за стол, взмахом палочки призвал к себе толстенную стопку пергаментов и вздохнул: не то чтобы его очень раздражала бумажная работа, но к концу месяца он здорово уставал от бесконечной писанины - статистические отчеты, планирование работы отделения, доклады о выездах в провинциальные клиники… Впрочем, это было лучше, чем альтернатива. Малфой уже давно не питал в отношении себя никаких иллюзий, прекрасно понимая, что хорошим клиницистом ему не бывать, а вот администратор из него вышел очень даже неплохой, да и научные разработки ему удавались. Правда, специфика работы была такова, что приходилось решать и столь низменные проблемы, как потекшие краны, засорившиеся туалеты и прочие бытовые неурядицы, но Сметтвик, главный врач госпиталя, недавно поклялся Драко Мерлиновой бородой, что выбьет ему в штат должность помощника завотделением - как у магглов. Колдотоксикология была на хорошем счету в Мунго, министерские комиссии неизменно оставались довольны работой отделения, а сам главный частенько говорил, что и думать не хочет о другом преемнике, кроме Малфоя.