– Нет. Тетя Белла не твоя родственница. В их роду не было Дэниелов.

Блэк едва заметно усмехнулся и вернулся к рассматриванию чаши.

– Все равно не понимаю, зачем такой богатой семье, как твоя, нужна подобная безделушка, - сказал он.

– Я тоже не понимаю, - пожал плечами Драко.
– Но родители очень ей дорожили.

Дэниел хотел получше рассмотреть чашу, которая странным образом так заинтересовала его, хотя ничего особенного в ней не было. Он взял ее в руки, и тут же ее окутало изумрудное свечение, словно слабый отблеск от Авады Кедавры.

Блэк испуганно поставил чашу обратно и отдернул руку, на которой остался светящийся зеленый след, исчезнувший спустя несколько мгновений.

– Как ты себя чувствуешь? Все в порядке?
– взволнованно спросил Драко, подходя к Дэниелу.

– Вроде бы да, - удивленно ответил тот, рассматривая ладонь.
– Что это было?

– Понятия не имею, но лучше не дотрагивайся до вещей моего отца, - хмуро сказал Малфой.
– С него станется даже в маминых заколках поставить ловушки со смертельным ядом, - пояснил он удивленному взгляду Блэка.

Надо сказать, что Малфоя можно было назвать рекордсменам по изменению. Сейчас никто из знакомых не признал бы в нем прежнего Слизеринского Принца.

Сначала Драко думал, что Дэниел привлекает его своей неприступностью и окружавшим его ореолом загадочности, и полагал, что избавится от своего наваждения, как только уложит Блэка в свою постель. Но после того, как Малфой все-таки добился Блэка, его влечение отнюдь не пошло на убыль, а наоборот увеличилось.

«Хорошо, одного раза оказалось мало, но через пару дней наступит пресыщение», - уговаривал себя Драко, однако с каждым днем страсть разгоралась все больше и больше, заставляя Малфоя шаг за шагом сдавать прежние позиции и меняться.

На его вечно презрительно изогнутых губах теперь все чаще играла довольная улыбка. Холодность словно растаяла, как лед под жарким солнцем, и ее место заняли нормальные проявления человеческих чувств: Драко хотелось все время быть рядом с Дэниелом, постоянно прикасаться к нему, якобы ненароком, чувствовать жар его тела, видеть, что его желание взаимно.

Раньше Малфой ненавидел паузы в разговоре, поэтому, как только беседа затихала, старался уйти. Но сейчас он понял, что с Блэком ему приятно даже молчать, просто сидеть рядом, смотреть на него или обнимать, думая о чем-то своем, но при этом молчание было не тягостным или неловким, а уютным и каким-то родным.

Перемены в хозяине заметили и домовые эльфы, на которых теперь вообще не обращалось никакого внимания, их даже не наказывали и не устраивали скандал из-за поданного на одну минуту раньше обеда.

Еще одним приятным открытием стало то, что Дэниел умел играть в квиддич. Он великолепно держался в воздухе, словно летал всю жизнь, да к тому же явно был прирожденным ловцом. Малфою ни разу не удалось поймать снитч, так как тот оказывался в руках Блэка спустя несколько минут после того, как молодые люди взмывали в небо.

Драко со смешанным чувством восхищения и зависти смотрел на то, как летал Дэниел. Было ясно, что тот чувствовал себя как рыба в воде, как человек, который много времени провел без любимого занятия, а теперь наконец вернулся к нему.

И в который уже раз Драко невольно сравнивал Дэниела с Гарри.

«Те же глаза, которые лучатся счастьем от полета, почти такое же мастерство, хоть мне и нелегко это признать, - думал Малфой, наблюдая за выписывавшим в воздухе сложнейшие фигуры Блэком.
– А ведь они так похожи… Особенно в воздухе. Но все равно, мой Блэк лучше! Как же ты мне надоел, чертов Поттер!»

Дэниел тем временем подлетел совсем близко и услышал последнюю фразу, которую Драко умудрился сказать вслух.

– Поттер?
– удивленно переспросил Блэк.

Он почувствовал, что при этом имени в грудь словно вонзился раскаленный нож. От внимания Малфоя не укрылось то, что Дэниел внезапно судорожно сжал древко метлы, однако в воздухе удержался.

– Не обращай внимания, - поморщился Драко.
– Тебе плохо? Ты побледнел...

– Я в порядке, - проговорил Блэк, пристально смотря на Малфоя.
– Не уходи от ответа. Кто такой Поттер?

Драко сердито сжал зубы: он совершенно не горел желанием рассказывать человеку, который вызывал в нем ненужные воспоминания и ассоциации, о Золотом Мальчике и своем к нему отношении. Хотя, с другой стороны, если Блэк маг, в чем Малфой уже не сомневался, то он не мог не слышать про Надежду-Волшебного-Мира. Может быть, история о национальном герое пробудит в Дэниеле какие-то воспоминания? Именно последнее склонило чашу весов колебания Драко на сторону «рассказать».

– Может быть, в кресле разговаривать будет удобнее, чем верхом на метле?
– иронично спросил Малфой.