Как в людях многие имеют слабость ту же: Всё кажется в другом ошибкой нам: А примешься за дело сам, Так напроказишь вдвое хуже.
Вороненок
Орел Из-под небес на стадо налетел И выхватил ягненка,А ворон молодой вблизи на то смотрел. Взманило это Вороненка,Да только думает он так: «Уж брать, так брать, А то и когти что марать!Бывают и орлы, как видно, плоховаты. Ну, только ль в стаде что ягняты? Вот я как захочу Да налечу,Так царский подлинно кусочек подхвачу!» Тут Ворон поднялся над стадом, Окинул стадо жадным взглядом:Из множества ягнят, баранов и овецВысматривал, сличал и выбрал, наконец, Барана, да какого? Прежирного, прематерого,Который доброму б и волку был в подъем. Изладясь, на него спустился И в шерсть ему, что силы есть, вцепился.Тогда-то он узнал, что добычь не по нем.Что хуже и всего, так на баране том Тулуп такой был прекосматый, Густой, всклокоченный, хохлатый,Что из него когтей не вытеребил вон Затейник наш крылатый,И кончил подвиг тем, что сам попал в полон.С барана пастухи его чинненько сняли; А чтобы он не мог летать, Ему все крылья окарнали И детям отдали играть.Нередко у людей то ж самое бывает, Коль мелкий плут Большому плуту подражает:Что сходит с рук ворам, за то воришек бьют.
Слон на воеводстве
Кто знатен и силен, Да не умен,Так худо, ежели и с добрым сердцем он.На воеводство был в лесу посажен Слон.Хоть, кажется, слонов и умная порода, Однако же в семье не без урода: Наш Воевода В родню был толст, Да не в родню был прост; А с умыслу он мухи не обидит. Вот добрый Воевода видит: Вступило от овец прошение в Приказ:«Что волки-де совсем сдирают кожу с нас».«О, плуты!» Слон кричит: «какое преступленье! Кто грабить дал вам позволенье?»А волки говорят: «Помилуй, наш отец! Не ты ль нам к зиме на тулупыПозволил легонький оброк собрать с овец? А что они кричат, так овцы глупы:Всего-то придет с них с сестры по шкурке снять; Да и того им жаль отдать».— «Ну то-то ж», говорит им Слон: «смотрите! Неправды я не потерплю ни в ком. По шкурке, так и быть, возьмите; А больше их не троньте волоском».
Осел и соловей
Осел увидел СоловьяИ говорит ему: «Послушай-ка, дружище!Ты, сказывают, петь великий мастерище: Хотел бы очень я Сам посудить, твое услышав пенье, Велико ль подлинно твое уменье?»Тут Соловей являть свое искусство стал: Защелкал, засвисталНа тысячу ладов, тянул, переливался; То нежно он ослабевалИ томной вдалеке свирелью отдавался,То мелкой дробью вдруг по роще рассыпался. Внимало всё тогда Любимцу и певцу Авроры;Затихли ветерки, замолкли птичек хоры, И прилегли стада. Чуть-чуть дыша, пастух им любовался И только иногда,Внимая Соловью, пастушке улыбался.Скончал певец. Осел, уставясь в землю лбом, «Изрядно», говорит: «сказать неложно, Тебя без скуки слушать можно; А жаль, что незнаком Ты с нашим петухом: Еще б ты боле навострился,Когда бы у него немножко поучился».Услыша суд такой, мой бедный СоловейВспорхнул и – полетел за тридевять полей.Избави, бог, и нас от этаких судей.
Книга третья
Откупщик и сапожник
Богатый Откупщик в хоромах пышных жил, Ел сладко, вкусно пил; По всякий день давал пиры, банкеты, Сокровищ у него нет сметы.В дому сластей и вин, чего ни пожелай: Всего с избытком, через край.И, словом, кажется, в его хоромах рай. Одним лишь Откупщик страдает, Что он не досыпает. Уж божьего ль боится он суда, Иль, просто, трусит разориться:Да только всё ему не крепко как-то спится. А сверх того, хоть иногдаОн вздремлет на заре, так новая беда: Бог дал ему певца, соседа.С ним из окна в окно жил в хижине беднякСапожник, но такой певун и весельчак, Что с утренней зари и до обеда,С обеда до-ночи безумолку поетИ богачу заснуть никак он не дает. Как быть, и как с соседом сладить, Чтоб от пенья его отвадить? Велеть молчать: так власти нет; Просил: так просьба не берет.Придумал, наконец, и за соседом шлет. Пришел сосед. «Приятель дорогой, здорово!» — «Челом вам бьем за ласковое слово».—«Ну, что, брат, каково делишки, Клим, идут?»(В ком нужда, уж того мы знаем, как зовут.) — «Делишки, барин? Да, не худо!» —«Так от того-то ты так весел, так поешь? Ты, стало, счастливо живешь?» — «На бога грех роптать, и что ж за чудо? Работою завален я всегда;Хозяйка у меня добра и молода:А с доброю женой, кто этого не знает, Живется как-то веселей».—«И деньги есть?» – «Ну, нет, хоть лишних не бывает, Зато нет лишних и затей».—«Итак, мой друг, ты быть богаче не желаешь?» — «Я этого не говорю;Хоть бога и за то, что есть, благодарю; Но сам ты, барин, знаешь, Что человек, пока живет,Всё хочет более: таков уж здешний свет.Я чай, ведь и тебе твоих сокровищ мало; И мне бы быть богатей не мешало».— «Ты дело говоришь, дружок:Хоть при богатстве нам есть также неприятства, Хоть говорят, что бедность не порок,Но всё уж коль терпеть, так лучше от богатства.Возьми же: вот тебе рублевиков мешок: Ты мне за правду полюбился.Поди: дай бог, чтоб ты с моей руки разжился.Смотри, лишь промотать сих денег не моги, И к нужде их ты береги! Пять сот рублей тут верным счетом. Прощай!» Сапожник мой, Схватя мешок, скорей домой Не бегом, лётом; Примчал гостинец под полой; И той же ночи в подземелье Зарыл мешок – и с ним свое веселье!Не только песен нет, куда девался сон (Узнал бессонницу и он!);Всё подозрительно, и всё его тревожит: Чуть ночью кошка заскребет,Ему уж кажется, что вор к нему идет:Похолодеет весь, и ухо он приложит,Ну, словом, жизнь пошла, хоть кинуться в реку. Сапожник бился, бился И наконец за ум хватился: Бежит с мешком к Откупщику И говорит: «Спасибо на приятстве; Вот твой мешок, возьми его назад: Я до него не знал, как худо спят. Живи ты при своем богатстве: А мне, за песни и за сон, Не надобен ни миллион».
Крестьянин в беде
К Крестьянину на двор Залез осенней ночью вор; Забрался в клеть и, на просторе,Обшаря стены все, и пол, и потолок, Покрал бессовестно, что мог: И то сказать, какая совесть в воре! Ну так, что наш мужик, бедняк,Богатым лег, а с голью встал такою, Хоть по-миру поди с сумою;Не дай бог никому проснуться худо так! Крестьянин тужит и горюет, Родню сзывает и друзей, Соседей всех и кумовей.«Нельзя ли», говорит: «помочь беде моей?» Тут всякий с мужиком толкует, И умный свой дает совет. Кум Карпыч говорит: «Эх, свет!Не надобно было тебе по миру славить, Что столько ты богат».Сват Климыч говорит: «Вперед, мой милый сват,Старайся клеть к избе гораздо ближе ставить».— «Эх, братцы, это всё не так», Сосед толкует Фока: «не то беда, что клеть далека,Да надо на дворе лихих держать собак; Возьми-ка у меня щенка любогоОт жучки: я бы рад соседа дорогого От сердца наделить, Чем их топить».И словом, от родни и от друзей любезныхСоветов тысячу надавано полезных, Кто сколько мог,А делом ни один бедняжке не помог.На свете таково ж: коль в нужду попадешься, Отведай сунуться к друзьям:Начнут советовать и вкось тебе, и впрямь:А чуть о помощи на деле заикнешься, То лучший друг И нем и глух.
Хозяин и мыши
Коль в доме станут воровать, А нет прилики вору, То берегись клепать,Или наказывать всех сплошь и без разбору: Ты вора этим не уймешь И не исправишь,А только добрых слуг с двора бежать заставишь,И от меньшой беды в большую попадешь.
