Она продолжила более низким и мрачным голосом. «Мы верим, что сильфиды существуют для того, чтобы хранить воспоминания и эмоциональные отголоски мужчин, которых они соблазнили. Мы полагаем, что они были созданы какой-то исчезнувшей или в настоящее время отсутствующей расой, чтобы воззвать именно к такой расе, какой является человеческая: сентиментальной, чувствительной к красоте, чувствительной к тщательно изготовленной иллюзии любви — особи, для которых любовь может превзойти страх смерти.

Несомненно, что популяция сильфид в Оке стабильна; не было найдено никаких молодых экземпляров, никаких доказательств размножения. Те же самые сильфиды выходят из Ока снова и снова, узнают всё больше и больше, возвращаются в Око, сбрасывают человеческие формы и восстанавливаются. И действительно, сегодня сильфиды более красивы, чем в прежние дни, более изощрены в имитации человеческих качеств».

«Мы не видим злого умысла в этом механизме», — сказала она. «Мужья должны умирать, чтобы сильфиды могли снова войти в цикл и в конце концов найти другой источник памяти — но мужья являются добровольцами. Мы чувствуем, что человечеству, в целом, нечего бояться конструкторов Ока. Поэтому, мы верим, что использование Транспирина — это контрпродуктивная практика. Её следует объявить незаконной, граали — разрушить, а так называемых „вдов“ вернуть в Око, чтобы они продолжили предназначенную им функцию».

Она уставилась прямо в камеру. «По сути, обезьянам опасно вмешиваться в механизм, который они не понимают».

В нижней части контура была область определения терминов и я выбрал ТРАНСПИРИН. Сведения появились на смоделированном плоском экране радом с боковой частью контура. ТРАНСПИРИН: человеческий рекреационный препарат, первоначально разработанный для того, чтобы люди-ныряльщики могли дышать под водой. Чрезвычайно дорог, так как особая уникальная формула должна быть разработана для каждого отдельного пользователя. Случайно было открыто, что препарат, сделанный на заказ для ДНК мужа сильфиды — если принимался сильфидой каждый день, начиная вскоре после смерти мужа — задерживал на неопределённое время регресс сильфиды в её первоначальную форму.

Я вспомнил граали, плавающие в смутном молоке Ока, и выбрал ГРААЛЬ.

ГРААЛЬ: Общий термин для механизмов, которые обеспечивают потребности так называемых «вдов» Опалового Ока в Транспирине. По существу, это работающий на солнечной энергии синтезатор, приспособленный для плавания в жидкости Ока, каждый грааль — абсурдно дорогой и незаменимый прибор, специально запрограммированный на сильфиду, которую снабжает. Стоит граалю случайно поломаться или стать нефункциональным, сильфида быстро возвращается к своей исходной форме.

Я выключил контур.

Некоторое время я просто лежал на кровати, наслаждаясь неусложнённой тишиной и лёгким ветерком, залетавшим из открытого окна. Я отказался думать об измышлениях моих собратьев людей. Я был уверен, что у Ока есть какой-то более глубокий, невыразимый смысл, и решил придерживаться романтической точки зрения, даже если этот смысл никогда не станет мне более ясным.

В конечном счёте я вставил пластину с сообщением в прикроватный считыватель. Небольшой плоский экран показал статичное изображение на фоне бледно-фиолетового тумана — гирлянда, сделанная из элегантных белых псевдо-цветков растения, которое свободно плавает на поверхности Опалового Ока.

Голос, который я припомнил, мягко сказал: «Гражданин Хендер, я — та особа, с которой вы говорили вчера — в сумерках у вдовьего загона. Вы были довольно любезны и показали мне свою работу, и я рассказала о нашей встрече мужу. Он хотел бы обсудить возможность заказа. Если полагаете, что можете заинтересоваться, пожалуйста, приходите в наш дом этим вечером после того, как поужинаете».

Сообщение закончилось. В центре гирлянды появилась элегантная плавная подпись: Мэделен д'Осимри, а потом — адрес.

Мэделен жила на первой улице прямо над морской стеной, где располагались самые изящные дворцы.

Естественно я был взволнован этим приглашением. Однако образ сильфиды, как она появляется из Ока, был ещё слишком свеж в моей памяти — и это воспоминание охладило мой энтузиазм, совсем немного.

Я заснул.

В сумерках я, в конце концов, проснулся, замерзнув от ветра, который задувал через окно. Я встал закрыть его, ещё пошатываясь, пытаясь вспомнить сон.

Красноволосая сильфида, которую я видел из автобуса, пыталась подать мне блюдо из ханоса с карри, от которого я отказывался, говоря: «Нет, нет, я бы хотел его попробовать, но оно отравит меня. Правда».

Она была обнажена; она сбросила вермильоновый пояс с груди. Её прелесть была сокрыта только блюдом с ханосом, которое она соблазнительно протягивала мне.

Мои чресла по-прежнему болели. Было что-то ещё, но детали ускользнули, когда я стряхнул сонное похмелье. Сон этот был настолько очевиден и банален в своём значении, что должен был почти смутить того, кто его видел.

Я спустился к ужину, но поужинал, не замечая, что ел, настолько я был заинтригован перспективой встретиться с сильфидой в социальном окружении — это было необычно. Обычно муж не испытывал побуждения поделиться красотой своей сильфиды с кем-либо.