Не получив от Герасимова никакого сообщения вплоть до назначенного Иваном времени, Никитин счел, что его заместитель слишком занят, чтобы еще раз докладывать, что все в порядке, то есть, по существу, не докладывать ни о чем. Если бы что-то было не так, как они рассчитывали, Герасимов обязательно сообщил бы... Молчание – знак удачи, решил генерал.

Он оставил у себя в кабинете два своих пистолета, с которыми не расставался практически, никогда – старая привычка оперативника со стажем, прекрасно знающего, какие иногда сюрпризы готовит судьба. Его третий пистолет, с которым он еще начинал свою службу в КГБ, дожидался его теперь на крыше, чтобы сделать свой решающий выстрел. Выстрел часто становится решающим аргументом в напряженном разговоре... А Никитин любил говорить аргументированно.

Никитин приказал шоферу везти себя на Туполевскую набережную и его «джип» свернул сначала на Богдана Хмельницкого, потом на Чернышевского и выехал на Чкалова. Курский вокзал был весь огорожен заборами, а близлежащие улицы и переулки оказались перекрыты.

– Придется объезжать, товарищ генерал! – сказал Никитину шофер.

Генерал махнул рукой, давай, мол.

– Не опоздай! – сказал он. – У меня осталось двадцать минут.

Водитель, демонстрируя свою реакцию на замечание генерала, прибавил газу. «Джип» выехал к мосту через Яузу и спустился на набережную. Они двинулись по набережным вверх по течению Яузы, пару раз поднырнули под мосты, и через десять минут «джип» затормозил уже у огромного длинного десятиэтажного здания, зияющего почти на всех этажах черными глазами выбитых окон.

Исключение, почему-то, составляли три последних этажа, на которых окна почти везде сохранились... На первый взгляд это вызывало недоумение, но генерал сразу же понял, что окно перебили снизу – кидая камни, а до верхних этажей добросить камень нелегко, сила нужна недюжинная. Вот стекла и остались.

Все на свете можно объяснить рационально, все, что только может случиться. Только человека, порой, не объяснишь рационально. Человек – вот одна единственная загадка в жизни...

На десятый этаж ему пришлось подниматься с остановками. Дойдя по лестнице до шестого этажа, он вынужден был остановиться и отдышаться. И дальше делал остановки через каждые два этажа.

Это его несколько задержало, но он подумал, что Иван, наверное, учтет его возраст и отсутствие лифтов и не станет зря нервничать...

Добравшись до чердака, он вновь отдышался, выкурил сигарету и двинулся разыскивать выход на крышу. В коридоре, ведущем с чердака на крышу, его встретил большой черный кот, пушистый и гибкий. Он внимательно посмотрел на Никитина и уселся прямо у него на пути.

Никитин улыбнулся и поднял кота на руки.

– Не пускаешь? – спросил он. – Предупредить что ли, о чем-нибудь хочешь? Поздно брат! Предупреждай, не предупреждай, мы с тобой здесь, на крыше, и с этим теперь ничего поделать нельзя. Мы сами выбрали такую жизнь. Так чего ж прятаться?

Едва Никитин вышел на крышу, он увидел Ивана, сидящего возле вентилляционной трубы, и смотрящего куда-то далеко в небо. Иван сидел именно у той трубы, сразу определил Никитин, возле которой как раз и находился тайник со спрятанным в нем пистолетом.

«Удачно! – подумал Никитин. – Пока мне определено везет!»

– Обыскивать будешь? – спросил он Ивана, который даже не повернул в его сторону головы и все так же смотрел в небо.

– А зачем тебя обыскивать? – возразил Иван. – Если бы у тебя было из чего выстрелить, ты бы меня уже давно пристрелил. Думаешь, я имею какие-то иллюзии насчет твоей порядочности?

«Наглец! – подумал генерал, но тут же вынужден был признаться самому себе: – Но, вообще-то, он прав. Пристрелил бы!»

– Так вся наша жизнь – сплошная иллюзия! – рассмеялся генерал. – Мы все считаем, что жизнь бесконечна, когда рождаемся. И эта самая стойкая иллюзия. Люди расстаются с ней очень неохотно.

– Садись, демагог, – сказал ему Иван, показывая на место рядом с собой, у самого тайника. – Скольких людей ты лишил этой иллюзии?

– Не знаю, честно говоря, – сказал Никитин, усаживаясь рядом с Иваном. – Никогда не занимался такими подсчетами.

– Вот и я – не подсчитывал! – рассмеялся Иван. – А там...

Иван показал головой на небо.

– ...там кто-нибудь их подсчитывает?

«Он меня пригласил о Боге, что ли, разговаривать? – недоуменно подумал генерал. – В роли проповедника, насколько я помню, мне выступать еще не приходилось. И сейчас, что-то не хочется!»

– Думаю, что —нет! – сказал Никитин. – Разве что какой-нибудь мелкий чиновник из третьеразрядных ангелов, вечно пьяный от райского нектара и по пьянке не видящий и половины того, что творится на земле...

– Я много думал, Никитин, – сказал Иван, – что остается от тех людей, которых я убиваю? И вообще – остается ли что-нибудь вообще?

– А вот это ты зря, Ваня! – ответил Никитин. – Так ты быстро придешь к мысли, что этих людей и не было никогда. А следовательно ты из и не убивал. А значит – и тебя на земле не было...

– Я смотрю, генерал, – сказал Иван, – ты и сам много думал о том, что меня сейчас мучает...

– Думал, Ваня, много думал, – подтвердил Никитин. – А как же? Мне, ведь тоже приходилось людей убивать. Являлись потом, голубчики, вопросы задавали – за что, мол? Чуть в психушку не попал...