— Тем более что несколько тысяч дисциплинированных молодых парней не помешает для наведения порядка в некоторых штатах, — пробормотал генерал, скосив взгляд на отчёты ФБР и полиции, — кто бы мог подумать что беспорядки в городах достигнут таких масштабов.

Нажав кнопку на селекторе, он попросил секретаршу принести кофе и снова открыл изображение на электронном планшете.

На повестке дня стоял вопрос о массированном наступлении на оставшиеся очаги сопротивления японцев. Расчёт строился так: раздробить силы противника, подавить организованное сопротивление, а прибывшие из-за океана части закрепили бы успех наступления, производя зачистку и наведения порядка на разорённых территориях.

После почти полной потери личного состава 75-й полка рейнджеров, командование срочно стягивало новые силы в район Нью-Йорка и штата Нью-Джерси, задействуя большие транспортники 159-го авиационного батальона. Самолёты плюхались на бетонку ближайших гражданских аэропортов, выкатывая технику, горохом рассыпая пехотинцев.

Гудзон временно послужил преградой между воюющими сторонами. Американцы откатили на перегруппировку. Пехотинцы отсиживались за укрытиями, пуская в ход только стрелковое оружие — применять что-либо тяжеловесное запретило командование.

Сержант Бранч мог себя считать ветераном городских боёв. Рассказ, как они с лейтенантом выбирались в расположение свой части, уже давно отличался от рапорта начальству и обрастал новыми захватывающими подробностями. Переброшенные из штата Джорджия рейнджеры 4-го батальона сплошь состояли из молодых первогодок, проходящих так называемую начальную подготовку — «Беннинг-фаза». Офицеры и сержанты сопровождавшей их учебной бригады, тихо посмеивались, наблюдая и слушая, как Бранч, собрав в кружок зевак, описывал ужасные и кровожадные вещи.

— А пленных они подвешивают за задние ноги и поливают холодной водой. Ночи нынче сами заметили прохладные, но и не мороз. А это самая изощрённая азиатская хитрость — доводить человека до переохлаждения постепенно. А ещё на кол сажают, — сержант оглядев публику многозначительным взглядом, находил самого розощёкого и продолжал, глумясь, — нет милый! Это не то о чём ты подумал! Кол заходит не в задний проход, как бы тебе хотелось, а рядом — вдоль позвоночника, и вылезает у шеи. Ни один внутренний орган не повреждался, и человек медленно умирает в мучениях.

Грузинский спецназ, прибывший вместе с 4-м батальоном, как правило, держался обособленно. Они в пол уха слушали потешающегося оратора, во-первых, плохо понимая по-английски, во-вторых, их, перерезавших не одно абхазское горло, не очень трогали откровения и сочинительский талант сержанта.

Перекуривая с равными по званию из учебной бригады Форта Беннинг, Бранч за между прочим интересовался:

— Ну как эти горцы? Бойцы с виду свирепые.

— Чёрт их поймёшь, — сплёвывая, ответил один капрал, — какие они бойцы ещё не понял, а вот по вечерам так здорово и дружно тянут свои песни, заслушаешься.

— У вас там что — в Джорджии, травки до хрена?

— Да я серьёзно. Подожди, если к вечеру доживём, сам услышишь хоровые рулады.

— Да ты никак помирать собрался?

— Ага, тебя послушаешь, так всё — пиши прощальные письма.

Бранч затушил окурок. Сразу куда-то пропала его наигранная весёлость, посмотрев на собеседников уже серьёзным взглядом, с какой-то затаённой злобой прошипел:

— Сами суки дохнут пачками, и наших кладут немерено. Слышали, что большие шишки вещают? Не знаю как у япошек, а меня жизнь одна, и сдыхать я пока не собираюсь.

— Да, — мрачно кивнул капрал, — в городе, нам придётся сходиться с противником на минимальном расстоянии.

— Если будут долбить из дома, где есть и гражданские, плевать я на всех хотел, — сказал, как сплюнул сержант, — расхерачу весь дом! Так и знайте! И вам советую.

В конце улицы, ведущей к мосту, показалась гусеничная машина на базе M113А1 с торчащей антенной над командирской башенкой.

— О! — Прищурился Бранч, — начальство пожаловало. Надо же — мы кому-то, наконец, понадобились.

Подкатив к временным позициям рейнджеров, машина резко затормозила, лязгнув гусеницами по асфальту, качнувшись вперёд в силу инерции.

Низко пригнувшись, наружу выбрался поджарый сухопарый полковник, мрачно хмуривший белёсые брови, то ли седые, то ли выгоревшие на солнце в каком-нибудь Ираке. Его сопровождала небольшая свита из офицеров рангом поменьше. Лейтенант — командир Бранча, мгновенно откуда-то вынырнув, вытянулся и быстро доложил полковнику обстановку.

— Пойдёмте, лейтенант посмотрим на ваши позиции, — промолвил полковник, исподлобья брезгливо посмотрев на разношерстную команду: расхлябанных рейнджеров, лениво жующих жвачку и мрачных бойцов грузинского спецназа, грамотно расположившихся в отдалении. В какое-то мгновение он встретился с колючим взглядом их небритого командира, вызвавшим целую волну неприятных воспоминаний — буквально час назад закончилось совещание оперативного штаба.