— Тебе обязательно разговаривать с набитым ртом, Бац? — спрашивал Фотос Свет-Свет. — Мне это портит аппетит.

— И это говорит тот, кто только что уселся прямо в собственное молоко! — восклицала Бац, и это ее высказывание, судя по всему, сильно задело Фотоса, который почти полминуты молчал, чавкая и яростно пылая ярко-красным светом.

— Они всегда такие? — спросил Грегор у Марета.

— Ну, честно говоря, эти двое — еще не самый худший вариант. Мне приходилось путешествовать и с экземплярами куда хуже, — ответил Марет. — Однажды я видел, как двое светляков чуть не убили друг друга из-за куска пирога.

— Чуть не убили? — переспросил Грегор.

— Ты прав, я не так выразился. Светляки не самые искусные бойцы, и они очень быстро устают. Поэтому те двое просто долго пищали друг на друга и на том разошлись. И дулись еще несколько дней, — шепотом рассказал Марет.

— А они нам в самом деле так уж необходимы? — с надеждой спросил Грегор.

— К сожалению, да, — вздохнул Марет.

Даже Босоножка, которая с удовольствием играла с Темпом в мяч на дне лодки, не могла без раздражения воспринимать вновь прибывших.

— Фу-фу, лиском гомко! — сказала она, тыча пальчиком в крылья Свет-Света. — Тс-с-с, Фу-фу!

— Фу-фу?! Что еще за Фу-фу?! Я же сказал… меня зовут Фотос Свет-Свет, и я не собираюсь откликаться ни на какое другое имя! — заверещал Свет-Свет, и Грегору захотелось заткнуть уши.

— Она просто маленький ребенок и не может правильно выговорить ваше имя — для нее это слишком сложно, — все-таки сказал он.

— Ну, в таком случае я ее просто не понимаю — и все! — высокомерно заявил светляк.

— Позвольте мне перевести, — неожиданно вмешалась Вертихвостка, даже не меняя позы и не двигаясь с места. — Она говорит, что если ты не прекратишь так громко и отвратительно трепаться, большая злобная крыса, сидящая с тобой в одной лодке, просто оторвет тебе башку.

И тут наступила блаженная тишина. Грегор начал испытывать к Вертихвостке даже нечто вроде дружеского расположения и решил, что не имеет ничего против того, что она плывет с ними в одной лодке.

Течение было сильным, и они уже довольно далеко продвинулись по Водному пути, факелы погасили сразу же после прибытия светляков, и теперь все вокруг освещалось только их мерцающим светом. Грегор на секунду достал фонарик и на всякий случай поводил по сторонам — он не увидел даже полоски суши, их окружала только вода.

К тому же начало слегка штормить: разыгрались волны, да и ветер был нешуточный. Марет и Говард подняли шелковые паруса и управляли лодками.

Их летучие мыши устроились рядышком и задремали. Грегор отметил, что Арес к ним не присоединился. И вспомнил, что в первом походе летучие мыши тоже всегда сбивались в кучку, когда собирались вздремнуть. Но Ареса, видимо, не позвали.

— Послушай, Арес, тебе известно, сколько времени у нас займет путь к Лабиринту? — спросил Грегор.

— Как минимум дней пять, — ответил Арес. — Если бы мы летели, мы могли бы добраться быстрее, но считается, что ни одна летучая мышь не может преодолеть такое расстояние. Никто даже не пытался это сделать.

— А мне кажется, ты бы смог, — сказал Грегор. Он действительно так думал: Генри выбрал Ареса не только потому, что тот был специалистом по доставлению неприятностей окружающим — но еще и потому, что Арес был очень сильным и выносливым.

— Я думал о том, чтобы когда-нибудь это сделать — просто чтобы проверить, на что я способен, — кивнул Арес.

— Как Чарльз Линдберг. Он был первым, кто в одиночку перелетел через Атлантический океан, — произнес Грегор. — Из Нью-Йорка в Париж, в 1927 году, — добавил он, но тут же понял, что Аресу это ни о чем не говорит.

— У него были крылья? — заинтересовался Арес.

— Ну, механические, да. Вообще-то он был обычный человек. У него был самолет — такая летательная машина Теперь-то люди сплошь и рядом летают через океан на огромных самолетах — но во времена Линдберга о таком и не мечтали.

— Он знаменит у вас в Наземье? — спросил Арес.

— Ну… вообще-то он давно умер, но когда-то да, был знаменит. Правда, люди были на него сердиты, — добавил Грегор. Он хотел еще сказать что-то про Германию, которую Линдберг поддерживал, но не был уверен, что сам все правильно помнит. Зато он хорошо помнил историю, приключившуюся с младшим сыном Линдберга: эту историю рассказывал ему отец. Мальчика похитили и потребовали за него выкуп, а когда выкуп был заплачен, его нашли мертвым. Судя по всему, похитители убили его сразу, как только похитили. Вспомнив это, Грегор поежился и вздохнул. Чтобы чем-то себя занять, он достал свиток с «Пророчеством Погибели» и развернул его. И тут же ему бросились в глаза страшные слова:

Свиток в его руках сам свернулся в трубочку, но Грегор не стал снова его разворачивать. Он смотрел на Босоножку, которая пела «Плыви, плыви, моя лодочка», хлопая ладошками по панцирю Темпа как по барабану. Она была такая чудесная — какими бывают только маленькие дети. Такая трогательная. Как у кого-то может подняться рука — или лапа — убить ее? И кому пришло в голову планировать это убийство в надежде, что оно решит все проблемы?!