— Она ни за что этого не сделает. Она, и только она, будет править Регалией в случае моей гибели, а не Викус и не кто-то из вашей семейки, и уж точно не ты и не твоя дорогая сестра! — выпалила Люкса.

Наступило неловкое молчание, наконец Говард его прервал:

— Так вот что тебя беспокоит? Ты решила, что я хочу стать королем? Сдается мне, ты перепутала меня с другим своим кузеном!

Опять намек на Генри! Но на этот раз Грегору казалось, что Люкса это заслужила.

— И пожалуйста, не равняй меня со Стелловет. Она и правда бывает… мерзка. Я это признаю. Но я не могу отвечать за нее и не могу ее контролировать, как ты не могла контролировать Генри! — горячился Говард.

— Пытаешься убедить меня? Не старайся — не получится. Я видела собственными глазами, как ты дразнил Нериссу! — заявила Люкса.

— Когда? Когда я это делал? Я и видел ее от силы пять минут за всю мою жизнь! — возразил Говард.

— На фестивале. Когда вы натравливали на нее эту ящерицу! — запальчиво отвечала Люкса.

— Натравливали?! Что за ерунда! Та ящерица была необычной окраски — вот я и хотел, чтобы Нерисса взглянула на нее!

— Но Генри сказал, что видел, как ты… — начала Люкса.

— Ах, ГЕНРИ сказал? Я просто не могу поверить — неужели ты и сейчас не сомневаешься в том, что говорил Генри?! Люкса, — в голосе Говарда звучало отчаяние, — значит, Генри убедил тебя, что я охочусь за твоей короной? ГЕНРИ сказал…

— Тс-с. Слиском гомко. Ты как Фу-Фу, — вмешалась Босоножка.

— Меня зовут Фотос Свет-Свет! — раздался возмущенный голос с другой лодки.

— Ох, потише, Фу-Фу, не надо нервничать, — протяжно сказала Вертихвостка, и Грегор чуть было не засмеялся, несмотря на жгучую боль в руке и ломоту в теле.

У себя над головой он услышал топот маленьких ножек. Босоножка наклонилась к самому его лицу:

— Пивет!

— Привет, Босоножка! — ответил Грегор. — Что новенького?

— Я умею деять ядуски. И я кусала завтьяк. Два яза. — И она показала Грегору четыре пальчика. Потом присела на корточки и заглянула ему прямо в глаза. — А я тебя визу, — сообщила она.

— И я тебя, — отозвался Грегор.

— Пока! — И она ускакала на другой конец лодки.

Грегору с трудом удалось принять сидячее положение. Все его тело болело, будто его долго и жестоко били. Он оперся спиной о борт лодки и посмотрел на свою перевязанную руку:

— Ну, а что там под повязкой? Как оно выглядит?

— Это, знаешь, зрелище не для слабонервных, — ответил Марет. — И ты должен быть благодарен Говарду — это он спас тебе руку.

— Спас? Вы что же, хотели мне ее отрезать?! — воскликнул Грегор, невольно пряча руку за спину.

— У нас не было бы другого выхода, если бы не удалось избавиться от нагноения. Но Говард смог отсосать яд из твоей раны, — объяснил Марет.

— Ух! Ну, спасибо, Говард, — сказал Грегор, слегка пошевелив пальцами на руке.

Люкса посмотрела на него с негодованием.

— Ну, в чем дело? Он отсосал яд из раны на моей руке! Я что, не могу его поблагодарить?!

— Меня учили оказывать первую помощь. Я поклялся помогать каждому, кто пострадает на воде и от воды, в меру своих возможностей, — сказал Говард.

— Да, это все здорово. Но если бы мой дорогой кузен не уснул на вахте — его не за что было бы благодарить! — ядовито произнесла Люкса.

Грегор вспомнил, как очнулся от дремоты и увидел эти щупальца…

— Вообще-то это моя вина. Это я должен был стоять на вахте. И я… я уснул.

Ему было невыносимо стыдно признаться в этом. Но еще невыносимее было бы свалить вину на Говарда.

— Нас все равно бы атаковали, в любом случае, — возразил Марет. — Но разумеется, спать в карауле не стоит. Это очень важно. Не только ради нас самих — от этого путешествия зависит судьба очень многих.

Грегор был убежден, что если бы сейчас был на суше, он точно бы провалился сквозь землю от стыда.

— Простите. Я так устал… но был уверен, что справлюсь… Я не рассчитал свои силы…

— На самом деле стоять на страже тоже нужно уметь. Существует много способов, как сохранить ум ясным и не дать себе уснуть. Я потом покажу тебе, — пообещал Говард.

Но Люкса и Марет не сказали ни слова, и Грегор понял, что для них его поступок не имел оправданий. Говард ведь был с Источника, а там все иначе, там не существует такой реальной опасности, как здесь. Марету и Люксе слишком часто приходилось сражаться с крысами, чтобы оправдывать подобные вещи.

Марет позвал всех перекусить. Грегор чувствовал зверский голод. Он набил рот едой, но, кажется, перестарался: подавился, и ему пришлось выплюнуть кусок хлеба обратно.