От таких слов Соня задохнулась и аж позеленела, Долгопол в угол зажался, «столичный» же вдруг перестал ухмыляться, отложил гитару и тихо, спокойно так произнес:

— Жаль, Храш. Очень жаль. Ты мне даже понравился.

Затем он встал, нарочито медленно, глядя Храшу в глаза, снял перчатки, сжал-разжал длинные пальцы, будто разминаясь… Бородач с нарастающей тревогой следил за ним, потихоньку теряя уверенность в себе. Поэтому, когда юноша с печальным вздохом сделал шаг в его сторону, Храш невольно отступил и вскрикнул:

— Э! Что это ты удумал! Учти, бить буду!

И, не дожидаясь ответа, размахнулся огромным кулачищем, целясь мастеру в лицо. За что немедленно был весьма ловко скручен и водворен на землю.

— Вот дьяволы! — прогудел он в пол обескураженно.

— Лучше, Храш, не дергайся, — беззлобно посоветовал ему мастер, разворачивая лицом к себе и впиваясь глаза в глаза.

Дергаться, конечно, Храш очень даже собирался. Вот только не успел — нечто обволокло его сознание, и погрузился бородач в блаженное забытье.

— …похоже, не врал. Он действительно о той встрече ничего не знает.

Голос «столичного» болезненно ввинтился Храшу в сознание. Он приоткрыл один глаз, потом второй. Все поплыло вокруг, и пришлось зажмуриться снова.

— Но как же так, мастер? — возмутилась Соня. — Мы ведь точно знаем, что они встречались!

— Конечно, встречались. Я же не говорил, что встречи не было. Я лишь сказал, что наш друг о ней ничего не знает.

После этой странной фразы в комнате воцарилось неловкое молчание: объяснять свои слова высокий мастер, похоже, не собирался, переспрашивать же Соня не рискнула, явно опасаясь показаться дурой. Молчание затягивалось, нарушаемое лишь скрипом пера по бумаге, так что даже Храш, голове которого тишина сейчас была только на пользу, начал нервничать — все-таки обсуждаемый вопрос его персоны касался непосредственно.

— Его воспоминания о том дне затерты, — не отрываясь от писанины, наконец счел возможным пояснить «столичный». — Довольно грубая, неумелая работа, к тому же поспешная. Но самого факта это не меняет… Да, господин Храш, — без видимого перехода добавил юноша, не поднимая головы, — коли ты уже пришел в себя, отправляйся-ка восвояси и постарайся больше не влезать в дела Гильдии.

Остальные уставились на Храша, которому ничего не оставалось, как попытаться встать, покряхтывая и почесываясь. Более-менее успешной оказалась лишь третья попытка, да и то пришлось для пущей уверенности прислониться к дверному косяку. Так и застыл бородач, пошатываясь и не решаясь сделать первый шаг.

— За головную боль извини, господин Храш, — как-то даже участливо вздохнул темный мастер. — Слишком уж ты беспокойный был, пришлось усилить действие того пойла, что ты в себя лил весь вечер.

— То-то я как с похмелья, — пробурчал Храш, уловив лишь смысл слов «извини» и «пойло», да не слишком вникая в остальное.

«Столичный» сочувственно покивал, затем хитро сощурился, переводя взгляд с перекошенной физиономии Храша на вытянувшегося в неестественной, но весьма угодливой позе престарелого подмастерья.

— Подмастерье Долгопол, ты, кажется, готовился к испытанию на мастера Боли? До того, как пристрастился к крепким напиткам?

— Да, господин высокий мастер! — подобострастно ответствовал тот.

— Вот и прояви свои навыки: помоги господину Храшу избавиться от его неприятных ощущений. Надеюсь, лечить ты все еще не разучился?

Долгопол закивал как-то не вполне уверенно, так что Храш даже стал опасаться насчет целости своей персоны после такого «лечения».

— Нет уж, спасибо, я как-нибудь народными методами обойдусь, — буркнул он, решаясь оторваться от косяка… И тут же прислоняясь обратно.

Идти куда-либо, как выяснилось, не было никакой возможности, так что приходилось положиться на милость престарелого подмастерья. Которая, между прочим, выглядела все более сомнительной, ибо Долгопол приближался к Храшу с выражением крайней растерянности, если не сказать — испуга. Оно и немудрено: приезжего мастера он, видимо, боялся не на шутку, но и начальника городской стражи имел все основания опасаться.

«Да, не позавидуешь старине Долгополу. Вот уж влип так влип!» — даже посочувствовал Храш, забыв на мгновение о собственных своих сомнениях.

Впрочем, к огромному облегчению и удивлению обоих, ситуация разрешилась вполне благополучно: не успел Храш брезгливо скривиться от прикосновения к его лбу липкой дрожащей ладони подмастерья, как боль и головокружение стали исчезать, и вскоре бородач почувствовал в себе достаточно сил, чтобы спешно ретироваться подальше от этой странной компании. Удерживать его никто не стал.

— Вижу, хоть на что-то ты еще способен, Долгопол, — заключил Огнезор, когда дверь за Храшем закрылась. — Что ж, этот факт послужит в твою пользу, когда ты предстанешь перед Советом высоких мастеров.