Тот факт, что каждая из айнзатцгрупп интерпретировала свои задачи по-разному, показывает, что четких инструкций из Берлина не было. Только с августа тотальный геноцид стал стандартным явлением и еврейских женщин и детей начали уничтожать в массовом порядке. 15 августа Гиммлер в первый раз наблюдал казнь ста евреев под Минском – представление, организованное айнзатцгруппой В по его собственной просьбе. Гиммлер этого зрелища не вынес. Впоследствии обергруппенфюрер СС Эрих фон дем Бах-Зелевски подчеркивал, что в тот раз были расстреляны всего лишь сто человек. «Посмотрите в глаза людям этой команды, – сказал ему Бах-Зелевски. – Как глубоко они потрясены! Эти люди потеряны на всю оставшуюся жизнь. Какого рода последователей мы здесь воспитываем? Психопатов или дикарей!» Бах-Зелевски, сам страдавший ночными кошмарами и болями в животе, впоследствии был направлен на излечение в госпиталь, где, по распоряжению Гиммлера, им занимался главный врач СС.

После казни Гиммлер обратился к эсэсовцам с речью, в которой оправдывал их действия, и указал, что Гитлер издал приказ о ликвидации всех евреев на восточных территориях. Он сравнил их «работу» с уничтожением клопов и крыс. В тот же день он обсудил с командиром айнзатцгруппы Артуром Небе и с Бах-Зелевски альтернативные расстрелу методы ликвидации. Небе предложил испробовать взрывчатку и получил от Гиммлера «добро». Эксперимент вылился в грубую, хлопотную и постыдную неудачу. Далее была испытана душегубка с выводом выхлопных газов двигателя внутрь фургона. Гиммлеру хотелось найти метод, более «гуманный» для палачей. Обеспокоенный их душевным состоянием, он велел командирам устраивать для личного состава вечера с пением песен. Большинство убийц, впрочем, предпочитали искать забвения на дне бутылки.

Одновременно с расширением массового истребления евреев ужесточалось обращение с советскими военнопленными, которых также все чаще уничтожали. 3 сентября впервые был испробован на советских и польских заключенных Освенцима-Биркенау отравляющий газ-инсектицид «Циклон-Б», разработанный химическим концерном IG Farben. В то же самое время полицейские чиновники сразу по прибытии убивали евреев, перевозимых на восточные территории из Германии и Западной Европы. Убийцы утверждали, что это был единственный способ справиться с количеством заключенных, которое им навязывали. Высшие чиновники оккупированных восточных территорий, рейхскомиссариата «Остланд» (в который входили Прибалтика и часть Белоруссии) и рейхскомиссариата «Украина», не имели представления, какой должна быть политика в отношении евреев. Этот вопрос прояснила лишь конференция в Ванзее в январе следующего года.

Черчилль был известен своим непрекращающимся потоком идей по вопросам ведения войны. По меткому замечанию одного из коллег по кабинету, трудность состояла в том, что премьер-министр не знал, какие из этих идей приемлемы. Но Черчилль был не только Лисой, как называл его Исайя Берлин, но и Ежом, с самого начала носившимся с одной большой идеей. Британия не могла в одиночку противостоять нацистской Германии. Черчилль понимал, что необходимо привлечь к участию в войне американцев, о чем он говорил своему сыну Рандольфу еще в мае 1940 г.

Ни на минуту не упуская из виду эту цель, Черчилль в то же время не стал откладывать создание военного союза с ненавистным ему большевистским режимом. Он ни минуты не колебался относительно целесообразности такого шага. «Я не возьму обратно ни одного слова, сказанного мной [об этом режиме], – заявил он в эфире 22 июня 1941 г., после сообщения о нападении Германии на Советский Союз, – но все это меркнет перед разворачивающейся ныне драмой». Позже, в беседе со своим личным секретарем Джоном Колвиллом, он заметил: «Если бы Гитлер вторгся в ад, я и дьяволу дал бы благоприятную рекомендацию в Палате общин». В речи, подготовленной совместно с американским послом Джоном Г. Уайнантом, Советскому Союзу была обещана «любая посильная техническая и экономическая помощь». Его слова произвели благоприятное впечатление в Великобритании, США и в Москве, хотя Сталин и Молотов были по-прежнему уверены, что англичане продолжают скрывать истинный характер миссии Рудольфа Гесса.

Два дня спустя Черчилль дал указание руководителю Секретной разведывательной службы (SIS) Стюарту Мензису передать Кремлю расшифровки немецких сообщений, полученных в результате операции Ultra («Ультра») – криптоанализа шифровок, составленных машинами «Энигма». Мензис предупредил о «фатальности» такого шага. Красная Армия не обладала эффективными средствами шифрования, и немцы очень скоро отследили бы источник разведданных. Черчилль согласился с этим доводом, но данные Ultra были все-таки переданы позднее, соответствующим образом залегендированные. Вскоре после этого было заключено соглашение о военном сотрудничестве между двумя странами, хотя в тот период английское правительство не ожидало, что Красная Армия устоит под натиском нацистов.

Ход событий по ту сторону Атлантики обнадеживал Черчилля. 7 июля Рузвельт сообщил Конгрессу, что американские части высадились в Исландии на смену английским и канадским подразделениям. 26 июля Соединенные Штаты и Великобритания, согласовав свои действия, добились замораживания японских активов в отместку за оккупацию Французского Индокитая. Японцам нужны были удобные военно-воздушные базы для налетов на Бирманскую дорогу, по которой доставлялось вооружение и припасы силам китайских националистов. Рузвельт стремился поддерживать националистов Чан Кайши, и в Соединенных Штатах начали вербовать летчиков, впоследствии ставших известными как «Летающие тигры». Они защищали Бирманскую дорогу, по которой в Китай шли грузы из Мандалая. Но когда Соединенные Штаты и Великобритания наложили эмбарго на продажу Японии нефти и других стратегических материалов, ставки в игре возросли. Увеличился риск того, что Малайя, Таиланд и нефтяные месторождения Голландской Ост-Индии, оказавшиеся в пределах досягаемости Японии, станут ее следующей военной целью. Неудивительно, что угрозу ощущала также и Австралия.

К своей первой за время войны встрече с американским президентом в начале августа Черчилль готовился с исключительной тщательностью. С обеих сторон сохранялась строгая секретность. Британский премьер со своей делегацией, многие из членов которой понятия не имели, куда они направляются, поднялись на борт линкора Prince of Wales. Черчилль прихватил несколько куропаток, подстреленных еще до открытия сезона, чтобы порадовать президента, а также «золотые яйца» от волшебной курицы Ultra, чтобы произвести на него впечатление. У сопровождавшего делегацию Гарри Гопкинса, близкого друга и советника Рузвельта, он выпытывал все, что тот мог рассказать об американском лидере. Премьер-министр не особенно запомнил свою первую встречу с Рузвельтом в 1918 г., когда ему, очевидно, не удалось произвести хорошее впечатление на будущего президента.