Я шагнул назад. Дадли внезапно склонился над пустым горшком, обхватив голову руками, изрыгнул… Поднял глаза и сквозь пальцы посмотрел на меня.

— О, Боже, Джон… наше задание — на нем проклятье, или ты не понимаешь?

Он снова упал на подушку, выгнув спину дугой. Скорченное лицо заливал крупный пот. В дверях Мартин Литгоу молчаливо глядел на меня с мольбой. Должно быть, он еще никогда не видел своего щеголеватого хозяина таким беспомощным, как сейчас.

Бог свидетель, я не знал, что мне делать.

Так же, как я, Дадли родился под созвездием Рака — знаком водной стихии, — и, значит, находился под влиянием Луны. Будь мои таблицы при мне и было бы у меня достаточно времени, я непременно смог бы рассчитать, каким будет влияние планет на состояние органов его тела и соотношение в нем жизненных соков. И если бы здесь был Джек Симм, то сообща мы наверняка нашли бы какое-нибудь средство. Уже не в первый раз я жалел о том, что не доктор медицины.

— Когда это началось?

— Что?..

— Я видел, как ты выходил на улицу ночью.

— Не спалось. — Превозмогая боль, Дадли приподнялся в постели, будто надеялся победить болезнь усилием воли. — Нос заложило. Не мог дышать. Думал, простуда. Надо было… немного воздуху.

От которого могла охладиться кровь, и сделалось бы еще хуже.

— В этом городе живет чума, Джон? Можешь сказать об этом. Тут все говорит об этом, сомнений нет.

— Конечно, это не так, Робби.

— Значит, только во мне?

— Ложись.

— Джон, это место… ужасное место и…

— О каком месте ты говоришь?

— Оно холоднее, чем ночь. Холоднее самой ледяной ночи.

Мелкая дрожь снова промчалась по его телу, словно его ударило молнией. Он закивал головой, крепко сжал зубы и съежился под одеялами. На раскрасневшихся щеках блестела влага.

В комнату вошел Ковдрей, владелец трактира. Он принес кувшин и чашу на деревянном подносе.

— Сидр. Не так много хворей, с которыми не справился бы добрый яблочный сидр.

Я кивнул ему в знак благодарности. Ковдрей поставил поднос на пол рядом с кувшином для воды и напряженно попятился к выходу. Его реакция вполне объяснима: кто знает, какую еще заразу мог привезти сюда житель Лондона из этого грязного, многолюдного города?

— Страшные сны, Джон. — Дадли высунул руки из-под одеял, чтобы взяться за голову. — Проклятые страшныесны.

— Сны ничего не значат, — возразил я.

Конечно, я знал, что это неправда, но все-таки верил, что значение их часто бывает затемнено.

— Да если б то были сны, — сказал Дадли.

— У тебя просто жар. — Я обратился к Ковдрею: — Тут имеется лекарь?

— Раньше был, — ответил трактирщик, — да только он умер.

Дадли горько рассмеялся в ладони.

— Есть два лекаря в Уэльсе, при соборе, — добавил Ковдрей. — Настоящие доктора. Один учился в Лондоне. Длинная мантия, надевает маску и все такое. Можно послать за ним кого-нибудь из моих сыновей. Думаю только… придется вам заплатить.

— Цена не имеет значения. — Я бросил на него твердый взгляд. — Но время важнее. За кем бы вы послали, если бы заболел кто-то из ваших?

— Я стараюсь не болеть, сэр.

— Вы понимаете, о чем я говорю.

Его губы сжались от напряжения. Снова эти лондонцы, наверное, думал он. А кому из лондонцев вы можете доверять, не опасаясь, что они не выдадут вас властям за то, что вы прибегли к лечению с помощью магии?

— Сэр Питер Кэрью, — спросил я, — еще здесь?

— Уехал. Уж больше часа назад, вместе со своими людьми. Прежде, чем стало известно о болезни мастера Робертса.

— Хорошо. Помогите мне. Ведь вы не послали бы в Уэльс, если бы заболел кто-то из вашей семьи?

Он не ответил. Я налил в чашу немного сидра и принюхался к напитку.

— Думаю, надо немного разбавить водой. У него и без того уже достаточно помутился разум. Если, конечно, вашу воду можно пить.

Ковдрей принял кувшин и застыл, разглядывая поднявшийся со дна мутный осадок.