К счастью, у человека существует два способа познания. Первый, описанный выше, я условно обозначаю как понимание головой, где понимание рассматривается как рациональное рассмотрение словесной информации. Оно действительно очень ограничено. Но есть еще и другой, гораздо реже встречающийся способ познания человека человеком – когда мы опираемся на язык совместных переживаний. У человека для этого есть специальный орган, который имеет много названий: сердце, душа, психоэмоциональная сфера. Интересно, что в древнерусском языке он назывался «чувствилище». С его помощью можно познать даже то, что для понимания совсем не предназначено. Например, как понять запах свежескошенного сена на лесной поляне? А восход солнца в горах? Глубину звездного ночного неба над тихим морем? В словах полностью это выразить невозможно, их всегда будет недостаточно. Но если войти в эмоциональный резонанс друг с другом, тогда за счет возникающего сопереживания мы сможем реально ощутить, почувствовать и увидеть то, что лежит за словами.

Действительно, когда наш любимый горестно восклицает, что мы его не понимаем, скорее всего, он жалуется, что мы его не чувствуем! Язык понимания разделяет людей и создает барьер в общении. Мы не всегда можем полностью понять человека другой национальности, его манеру поведения, терминологию и т. д. Язык переживаний универсален для всех людей и во все времена. Горе всеми ощущается одинаково, так же как радость и страсть. «Голову» можно обмануть и запутать, а на уровне чувств провести другого человека невозможно, истинное отношение не утаить. Неслучайно духовные мистики такой взгляд с эмоционального уровня называли «око сердца».

Маленькие дети, еще не умея говорить, без всякой специальной подготовки безошибочно понимают отношение взрослых людей к себе. Какие бы хорошие слова ни говорил «большой дядя», но если он внутренне недоброжелателен, ребенок сразу это поймет. К сожалению, по мере взросления мы начинаем больше опираться на текст слов, нежели на свои душевные индикаторы. Как-то я прочитал историю про четырехлетнего малыша. Он увидел, что сосед, у которого недавно умерла жена, горько плачет. Ребенок зашел к нему во двор, забрался на колени и сидел там до тех пор, пока мужчине не стало легче. Когда его мама спросила, что же такого он сказал соседу, мальчик ответил: «Ничего. Я просто помогал ему плакать».

Слова созданы для удобства деятельности в социальной реальности. В пространстве любви, где на первое место выходит субъектность, слова имеют очень ограниченное применение. Чтобы увидеть и прикоснуться к другой душе, важно уметь выходить за границы слов, вступать в диалог через совместное сопереживание. В таком случае слова совершенно неважны, а иногда даже мешают эмоциональному резонансу. Мы можем передавать друг другу свои чувства взглядом, прикосновением или даже простым молчанием. Молчаливым сопереживанием можно передать гораздо больше и быстрее, чем пытаться выразить все в словах. Я вспоминаю рассказ одной своей знакомой. Одно из самых сильных ее любовных воспоминаний юности, как они ночью в мчащемся поезде стояли с молодым человеком у окна и просто держались за руки. Чужая душа – потемки?

Думаю, что подобное выражение из уст родителей слышали многие. Не вкладывая в это ничего плохого, родители из самых добрых побуждений говорят своим детям такие слова: «Что бы ни случилось, знай, что папа и мама примут тебя любого, что мы – это твоя единственная настоящая семья. Если будет трудно, мы всегда окажемся рядом и поможем». На первый взгляд это абсолютно верно. Если ребенок считает, что родительская семья – это его единственная семья, то в будущем он воспринимает уход от родителей чуть ли не как предательство, полагая, что он их бросает. Да и сами родители нередко демонстрируют, как для них болезненно расставаться со своим пусть даже взрослым ребенком.

В чем здесь ошибка? Любая семья является разновидностью социальной системы. Как в любой системе, в ней действуют свои надличностные законы, которые не зависят от наших предпочтений. Либо мы учитываем эти законы, и тогда происходит развитие системы. Либо мы их игнорируем, и тогда случаются системные нарушения. В данном случае речь идет об одном из важных системных законов: новая система всегда имеет приоритет над старой. Поэтому когда человек женится (или выходит замуж), то его новая семья должна стать более важной, чем родительская. Логично, что при конфликте между матерью и женой муж не должен быть на стороне мамы или уходить в нейтралитет. Теперь он должен выбирать и поддерживать позицию жены. Как говорил известный психотерапевт К. Витакер: «Чтобы жениться, надо сначала развестись со своей семьей». Нарушение этих системных законов приводит к большому количеству недоразумений в семейной жизни.

Когда родители говорят ребенку, что они и есть его настоящая семья, то тем самым они усложняют его отделение от них. У ребенка возникает впечатление, что он равноправный, наряду с супругами, член этой семьи. В таком случае получается, что у ребенка уже есть его семья и незачем искать другую. Брак теряет свой смысл – разве кто-то может быть лучше папы и мамы? Единственная сложность в том, что они уже пожилые и не могут иметь детей. Но это дело поправимое. Можно создать с психологической точки зрения формальный брак, пожить с супругом какое-то время, до первых ссор. Как бы сходить на время за ребенком и принести его обратно после развода в «свою родную» семью. В итоге семья увеличилась, появился внук, и теперь маме-бабушке и папе-дедушке есть чем заняться. Поэтому, как только возникают проблемы в супружеской семье, партнеру, воспитанному в зависимости от родительской семьи, проще и логичнее не мучиться, а вернуться обратно.

Этот вариант может быть усугублен, когда, например, в родительской семье жена отдает предпочтение ребенку, а не мужу. Тогда ребенок уже считает себя не на равных, а даже выше мужа. Например, критика при детях пьющего мужа может сформировать у ребенка чувство превосходства над отцом, которое усилится после наблюдения за его беспомощным состоянием. Все это приводит к повышению ответственности ребенка («Я теперь за папу») и, как следствие, усилению «супружеских» отношений с матерью. Поэтому попытка нового брака нередко оказывается неудачной, так как остается притяжение родительской семьи.