— Мой отец… он обещал нас кому-то.

«Волшебной королеве», — мелькнуло в голове Честити.

Ее мысли эхом отозвались в сознании Тейна, и он прильнул еще ближе, не сводя с нее пристального взгляда.

— Я буду бороться за вас, Честити Леннокс. Можете мне верить.

— Вы даже не знакомы со мной, — резко ответила она.

Взяв ладонь своей суженой, Тейн положил ее себе на щеку. Это казалось таким гармоничным, таким правильным — ее кожа рядом с его, ее плоть, прижатая к его плоти.

— Я знаю, что ваши душа и тело взывают, моля об освобождении от добродетели, которая держит вас, будто в плену. Я знаю, что мои собственные душа и тело отчаянно жаждут откликнуться на этот призыв.

Честити вспыхнула от смущения, но ее глаза засверкали типично женским чувственным желанием.

— Бессмысленно настаивать, милорд, ведь это совершенно безнадежная для меня задача — изменить то, кем я являюсь, что собой олицетворяю.

— Возьмите духи, — прошептал Тейн, попытавшись крепче сжать ладонь Честити, лежавшую на его щеке. Но сама добродетель поспешила отдернуть руку от его лица, лишив своего завораживающего прикосновения.

— Вы пытаетесь соблазнить меня тем, что я не могу принять.

— Разве это так ужасно — быть соблазненной мной?

Честити отвела взгляд, ее ресницы затрепетали и опустились.

— Вы знаете, что так и есть.

«Помни, ты — образец целомудрия, добродетель. Предназначенная для чего-то совершенно иного, высокого», — напомнила она себе.

Тейн почувствовал решимость Честити, прочитав ее мысли, эти настойчивые слова, сказанные самой себе. Сказочный принц расслышал тихий голос, звучавший внутри ее, напоминавший, что ей не следует — она просто не может — поддаваться внезапно объявшим ее страстным желаниям.

Нет, Честити никогда не отдалась бы Тейну. Даже желая этого всем своим существом, она целиком и полностью была во власти добродетели, заставлявшей отказываться от потребностей тела.

— Могу ли я навестить вас? — спросил принц, изо всех сил стараясь держать под контролем свой грех. Похоть давным-давно свернула бы эту пустую беседу. Взыгравший внутри грех уже готов был схватить Честити и, перекинув ее через плечо, как мешок с мукой, унести в свое королевство, и не важно, сопротивлялась бы она или нет. Похоть жаждала оказаться внутри ее тела, но Тейну хотелось неизмеримо большего. Он мечтал о глубокой связи, истинном единении, основанном на чем-то более важном, чем просто физическое влечение. — Честити? — продолжал настаивать он, пытаясь перехватить ее взгляд. — Я могу приехать к вам? Позвольте мне проявить себя. Доказать, что я вас достоин.

Но она не поднимала на Тейна глаз, неотрывно следя за кобальтово-синим, с позолотой, пульверизатором и янтарного цвета жидкостью, сочившейся во флакончик.

— Моя жизнь, моя судьба мне не принадлежат, они — не мои собственные. Я не могу изменить этот факт. Посему — нет, вы не можете навестить меня. И пожалуйста, — прошептала Честити, наконец-то решаясь взглянуть на него своими искренними глазами, — пожалуйста, не заговаривайте со мной снова. Давайте притворимся, будто никогда не встречались.

Ощущение окончательности, суровой безвозвратности тяжелым облаком нависло над ними, и впервые за все время своего существования Тейн испытал стремительный приступ паники. Столь желанная женщина ускользала от него, даже не оставив шанса завоевать ее. Как, ради всего святого, он добьется Честити, если не сможет войти в ее дом? Если она не будет даже разговаривать с ним? Как, как он соблазнит саму добродетель, которая, казалось, была воистину выше всех плотских искушений?..

И вдруг Тейн нашел решение. Придумал путь в дом Честити — и к ее телу.

— Я оставлю вас в покое, но при одном условии.

— Каком же?

Он вложил в руку Честити пульверизатор с духами, крепко сжав ее ладонь.

— Вы должны принять мой подарок.

Ее взгляд скользнул по флакону, потом снова метнулся к нему.

— И вы обещаете никогда больше не заговаривать со мной?

— Я обещаю оставить вас в покое, как насчет этого?

Честити внимательно посмотрела на Тейна, словно зная, что его ответ был лишь ничего не значащей игрой слов. Темный принц не собирался оставлять ту, что была предназначена ему, о нет! Напротив, он жаждал соблазнить Честити спокойной, тихой чувственностью, которая заставила бы ее молить о большем.

— Я приму подарок, — поколебавшись, наконец-то решилась она.

Не скрывая довольной, хищной улыбки, Тейн коснулся своей шляпы и отвесил короткий поклон:

— Тогда позвольте мне попрощаться.

Он расплатился за духи, положив на прилавок несколько банкнотов, и тотчас удалился, направившись к двери магазина в ярком сиянии солнечных лучей, струившихся из двустворчатых окон. Что ж, если он не мог ухаживать за Честити так, как это свойственно смертным, он будет добиваться ее методами темных фей. Тейн обнаружил главную слабость Честити. Он станет самой упоительной сущностью самого глубокого, самого запретного желания.