— Неужели человек, который ищет любви и семейного покоя, должен быть обязательно преступником или сумасшедшим?

— Ты же все прекрасно понимаешь, — настаивала Никси. — Я не хочу, чтобы мои дети читали злобные или непристойные письма больных людей.

— Ты права, — согласился Бун, и Никси вздохнула с облегчением. Наконец-то он понял ее. — Ты их мать, — продолжил он, — и имеешь право отнимать у них все, что, по твоему мнению, может причинить им вред.

Предатель! Он все равно стоит на своем! И толкает ее взять на себя роль тюремного надзирателя, перлюстрирующего письма заключенных.

Бун поставил пустую кружку на стол и откинулся на спинку дивана, закинув руки за голову. Никси вдруг подумала, что в такой позе он представляет из себя отличную мишень. Она резко встала.

— Ты не желаешь меня понять, значит, я напрасно трачу время.

— Поступай, как тебе нравится, — сказал Бун, не извинившись за свою неуступчивость. — Я принесу тебе платье.

Он вернулся из кухни с платьем, и Никси ахнула. Его подол превратился в черные лохмотья.

— Что ты с ним сделал?! Оно было почти новое!

На этот раз ему хватило такта принять сочувственный вид.

— На твоем месте я бы его выкинул. Оно упало в огонь. Хорошо, что я вошел вовремя и предотвратил пожар.

— Дай сюда.

Она выхватила у него платье и приложила к себе — оставшаяся часть юбки едва прикрывала бедра.

— Даже обрезать нельзя.

У нее был такой расстроенный вид, что Бун воздержался от своих привычных шуточек.

Путь до дома Никси они проделали в напряженном молчании. Подъезжая к подъезду, Бун попытался растопить возникший между ними холод.

— Мне жаль, что так случилось. Похоже, с меня причитается новое платье.

— С тебя причитается, это точно.

Никси быстро вышла из машины. Она была в ярости… но не из-за платья. И все равно, пусть платит… за платье, за свое упрямство в отношении этого дурацкого объявления, за то, что не пошел навстречу ее просьбам, за намеки на то, что она неправильно воспитывает сына… Наконец, за то, что много лет назад беспощадно издевался над ней!

— Да, сэр, — сказала она, — с вас причитается гораздо больше, чем стоимость этого платья. Вы можете начать выплату с того, что забудете об объявлении, которое мои дети поместили в вашей газете, и притом навсегда.

— Извини. — Он подошел ближе, словно пытаясь смягчить свой ответ. — Я не могу обманывать твоих детей только потому, что ты просила меня об этом… даже если ты мой друг.

— Друг? — Как он мог предположить такое? Все школьные годы они грызлись, как кошка с собакой. Теперь, похоже, все возвращается на круги своя. — Если ты так обращаешься с друзьями, то я рада, что не являюсь твоим врагом.

Никси уже почти кричала. Дрожащими пальцами она развязала пояс на талии и сбросила халат.

— Держи, — сказала она и сунула его ему в руки. — Чтобы не было повода говорить, будто я воспользовалась твоей любезностью.

Резко отвернувшись от него, она опрометью бросилась к дому. В белом нижнем белье она показалась Буну крошечным привидением, несущимся через лужайку в лунном свете. И таким же неуловимым.

Никси скрылась в доме, даже не оглянувшись на прощанье.

Он сел в машину и уехал.

Теперь он не смог бы надеть свой халат, не вспомнив о ней.

Никси вихрем влетела в дом, с грохотом захлопнула за собой дверь и ворвалась в гостиную, совершенно забыв о своем виде. Тетя с дядей, сидевшие у телевизора, изумленно уставились на нее.

— М-да, — произнес дядя Джим, — похоже, ты неплохо провела время.

Коко издал дикий крик.

— А ты… — Никси была не в том настроении, чтобы выслушивать его глупости, и погрозила попугаю пальцем.

— …дурак, заткнись! — закончил за нее фразу Коко.

— Ш-ш-ш! — Она испугалась, что птица своим криком разбудит детей.

— Никси, перестань сражаться с Коко. — Тетя Лаура поднялась, чтобы накрыть клетку. — Ты же знаешь, последнее слово всегда остается за ним. — Угомонив пернатого комментатора, она обернулась к племяннице. — Что случилось? На тебя напали?

Никси в сердцах швырнула платье на пол.

— Со мной все в порядке. Мы попали под ливень, а потом Бун пытался высушить мою одежду, но она немножко подгорела.