Шрифт:
Ну, пока, будьте здоровы и не покидайте русской эссеистики, в которой сейчас Вы — первый.
Искренне Ваш Э. Райс
Е. RAIS 5 r<ue> Gudin Paris XVIе
19
Париж 2 8-III-63
Дорогой Владимир Федорович.
Во-первых, не только (разумеется!) нечего мне Вас «извинять» за краткость Вашего последнего письма, но, наоборот, я искренне тронут Вашей дружеской заботливостью и от всего сердца благодарен Вам за Ваше внимание.
Что же касается нынешней нашей «проблемы», то, по-моему, не страшно, что сейчас становится негде по-русски печататься. Такое время уже было: как раз перед возникновением «Чеховского» издательства. Как его «использовали» — другое дело и, отчасти, наша вина. Но оно появилось. С тех пор Сталин отправился к праотцам, что тоже возымело результаты. Сегодня — опять тупик. Но — русская литература ведь не может прекратиться и стать латынью. И не прекратится. В этом я тоже уверен, как и в том, что завтра утром солнце снова встанет.
Как, когда и где — не знаю. Сюрпризы возможны. Но в природе вещей — чтобы снова сделалось возможно печатать русские книги. И если Бог даст жизни — уверен, что увидите. Все мы еще увидим, кто будет жить — и вряд ли через какие-нибудь «исторические сроки». Теперь время писать, а когда будут хорошие тексты — то будет и возможность их напечатать. Впрочем — я всегда буду рад Вашим хорошим английским текстам. Только… этого ли иностранцы от нас хотят?
Что же касается Лошака, то, раз он оказался таким редким (паче чаяния), опасаюсь, если и когда его найду, что он может влететь в 20–30 долларов. Поэтому прошу Вас указать мне границу, выше которой я не должен подниматься.
Конечно, можно натолкнуться на него и за бесценок — дело случая и французской безалаберности.
Покамест же желаю Вам веселых праздников и всего самого лучшего.
Искренне Ваш
Э. Райс
Е. RAIS 5 rue Gudin Paris XVIе
20
Париж 12-1-64
Дорогой Владимир Федорович.
Вы не можете себе представить, как Ваше письмо меня обрадовало. Наконец-то мы с Вами сможем встретиться. В конце июня — начале июля я буду в Париже. Работаю в библиотеке Школы восточных языков, где бываю каждый день, кроме субботы и воскресенья, от 4 до 7 часов пополудни.
Там Вы меня сможете встретить почти наверняка, и мы с Вами условимся тогда о вечере или воскресном дне, который, надеюсь, не откажете в любезности провести у меня. Адрес: Ecole des langues orientales. Bibliotheque. 2 rue de Lille. Paris VIIе. Телефон, в те же часы: BABylone 0997. На циферблате надо сделать первые 3 буквы и все четыре цифры, потом спросить библиотеку.
Но перед приездом (если предпочитаете) уведомите меня о своих «координатах», и мы условимся. Я остаюсь в городе до последних чисел июля. Если Вы меня предупредите заранее о своем парижском расписании, я постараюсь приготовить для Вас всех (уже немногих) наличных парижских пиитов и прочих щелкоперов. Но единственный из них, связанный с футуризмом, это А.С. Гингер, для которого советую Вам заранее задержать Вашу среду вечером. Иначе его поймать трудно.
Полный комплект «Последних новостей» имеется в Париже в Национальной библиотеке. Если хотите туда попасть (что не просто, даже иностранному профессору, из-за недостатка места) и получить журнал вовремя, необходимо предупредить меня заранее, чтобы я успел все нужное Вам приготовить. Мне на это может понадобиться приблизительно неделя. Иначе Вы рискуете ту же неделю прождать даром. Консульство Вам тут мало поможет. Пошлите для этого мне Ваши 3 фотографии.
Старые сборники эмигрантских поэтов Вы ни за какие деньги в продаже не найдете. Но можете их получить в моей библиотеке или же в Национальной (не полно). М. б., кое-что сохранилось у Гингера.
Боюсь, как бы гореловские [155] переводы из Хлебникова Вас не разочаровали [156] . Но об этом подробнее, как их текст (в журнале «Iggdrasill» — в Националке) — устно. Если у Вас в Калифорнии имеется «Encyclopedic de la Pleiade. Histoire des litteratures», Vol. II [157] — то посмотрите там главу Горелого о советской литературе [158] . Это Вам уже многое скажет.
155
Горелый (Goriely) Вениамин (1898–1986) — уроженец Варшавы, учился в Харькове и Москве, с 1920 г. жил в Берлине, затем в Брюсселе, с 1930 г. в Париже. С 1925 г. активно публиковался как журналист, переводчик и литературовед во французской печати. О Горелом Марков уже знал от Г.П. Струве, который писал ему 18 сентября 1958 г.: «Я узнал, что Benjamin Goriely (личность во многих отношениях сомнительная) готовит в Париже большую монографию о Хлебникове. Он же выпустил какой-то апокрифический рассказ (верней — повесть) Пастернака (под названием “Recit”), якобы вышедший в России “ограниченным тиражом” в 1934 г. Мне обещали эту вещь прислать — для разоблачения, если надо. Она вызвала некоторую сенсацию во Франции» (Собрание Жоржа Шерона).
156
К тому времени переводы были выпущены и отдельным изданием: Khlebnikov V. Ка / Textes choisi, trad, du russe et presentes par B. Goriely. Lyon: Emmanuel Vitte, 1960.
157
Речь идет об издании: Histoire des litteratures: 3 vol. / Ed. publiee sous la direction de R. Queneau. [Paris]: Ed. Gallimard, «Encyclopedic de la Pleiade» № 3, 1956. V. 2: Litteratures occidentales.
158
См. полемику с В. Горелым по поводу его статей во втором томе энциклопедии: Olivenbaum L. A Propos d une encyclopedic. Litterature et politique // Le Monde. 1957. 9 fevrier. № 3748. P. 7; 23 fevrier. № 3760. P. 8.
Я, увы, не уверен, получите ли Вы и это мое письмо. Вот почему. Вы пишете всегда свой адрес: «303 SO Westgate…» и т. д. Причем не ясно, это «303 50» или «303 S(буква s) О». Я пишу всегда нечто среднее. Иногда письмо доходит, а иногда нет. Так что лучше будет, если Вы это уточните.
Со своей стороны, я и сам этим интересуюсь — к Вашему приезду постараюсь собрать весь имеющийся в Париже материал о футуристах. Все, что есть в 3–4 главных библиотеках, я для Вас приготовлю.
С нетерпением буду ожидать Ваших новостей и нашей встречи.