— Это как? — удивилась женщина, в большую змею попасть из арбалета было невозможно. Эта змея словно чувствовала, что в неё целятся, и уходила с линии выстрела. Обычно таких змей ловили в ловушки, но это было очень редко, да и не таких огромных как та, чью шкуру принёс Грумт.

— Она, э–э–э… Листик её ударила, вот она и застыла неподвижно… — начал объяснять Грумт, но увидев, что мать и сёстры не поняли, как такое можно сделать, начал подробно рассказывать. Сёстры охали, а Сильма достала платье старшей дочери и подала Листику, затем, отрезав от туши козла несколько кусков мяса, стала готовить ужин.

— Жалко, что кроме мяса ничего нет, — сокрушённо произнесла женщина.

— Ага, — поддержала её рыжая девочка и спросила: — А баронские дружинники приехали?

— Приехали, завтра баронский суд будет, — немного недовольно ответила Вильма, это её платье отдали этой рыжей. А у сестры Грумта было всего два платья, причём то, что отдали, было выходным.

— Ага, — ответила рыжая, словно не заметив тона Вильмы, и спросила у Сильмы: — Так на огороде же растёт у вас хоть что-то?

— Растёт, но кто же сейчас выйдет на улицу, ведь ночь! — Женщина не успела досказать, как рыжая девочка, так и не надевшая платье, выскользнула на улицу.

— Не боится она, значит, нечи… — начала Вильма, но мать её оборвала:

— Она спасла Грумта, и мы должны быть ей благодарны, независимо от того кто она!

— Она охранные заклинания проходит играючи, она не нечисть, а маг, очень сильный, — заступился за Листика Грумт.

— А чего она голой по лесу бегает? — не сдавалась Вильма.

— Она в лусалку иглает! — авторитетно заявила младшая сестра Грумта. И повернувшись к вошедшей Листику, спросила: — Плавда?

— Ага! — ответила девочка, сгружая принесенные ею овощи.

После сытного ужина мать Грумта с его помощью принялась разделывать козла, сокрушённо качая головой:

— Боюсь, что многое из этого сохранить не удастся, слишком много. Кое-что удастся засушить и провялить, но…

— Вон у вас тот сундук, под окном, он пустой? Там такие стенки толстые, вы в нём что храните? — Листик показала на массивный ящик, сделанный из грубых досок.

— Высушенные шкуры, рога, большие кости. Отец делал из них разные поделки. В Тронске, на ярмарке, их хорошо раскупали, — вздохнув, ответил Грумт, — раньше хранили, а сейчас пустой, может что-то осталось…

— Ага, — кивнула рыжая девочка и скомандовала: — Складывайте мясо туда! Свежим будет дней пять, больше не гарантирую — стенки слишком тонкие. Думаю, что за это время вы успеете его высушить или закоптить.

Листик не сказала, что заклинание стазиса она умеет накладывать только на толстостенные хранилища и на недолгое время. Это заклинание очень сложное и здесь голой силы мало, надо и умение.

— Стазис? — спросила Сильма, она хоть и была крестьянкой, но как и все жители пограничья знала о магии довольно много.

— Ага, — ответила Листик. Сильма и Грумт одновременно посмотрели на Вильму, такие заклинания могли создавать только маги, но та, не желая сдаваться, спросила:

— А чего же ты в лесу голой ходишь?

— А мне так удобнее, — улыбнулась рыжая девочка.

— Ага! — удовлетворённо произнесла самая младшая из сестёр, копируя Листика и с надеждой спросила: — А ты меня возьмёшь в лусалок поиглать? Я тоже платьице сниму!

Листик растерянно посмотрела на Сильму, та, улыбнувшись, сказала:

— Давайте спать ложиться, Листик, ты ляжешь вместе с девочками, хорошо?

— Ага, — ответила рыжая девочка и, посмотрев на Сильму, добавила: — За платье спасибо! Я его завтра надену, а то очень неудобно получится.

Что получится неудобно, Листик не пояснила. Уже лёжа на общих полатях, она тихо шепнула Вильме:

— У тебя будет таких два платья и гораздо наряднее, чем это.

— Листик, ласскажи сказочку, волшебную! — попросила младшенькая, остальные три девочки, в том числе и Сильма, замерли в ожидании, раз Листик волшебница, то и сказки должна знать подходящие. А рыжая волшебница растерялась, а потом, вспомнив Хуархиту, стала рассказывать одну из её сказок. В том мире, не знавшем магии, сказки были наполнены разными чудесами и волшебством.

Баронский суд судом только назывался, на самом деле это был как бы приём подданных владетелем земель. По закону такие приёмы полагалось проводить раз в полгода и не в замке, а в разных местах своих владений. Чтоб те, кому было тяжело добираться до замка, могли обратиться к своему господину. Понятно, что многие из владетелей этот старый закон не соблюдали, но барон Дрэгис неукоснительно выполнял этот обычай. На суд выносили не только споры, но и подавали прошения. В этот раз местом баронского суда были Малые Родники, самая дальняя деревня, но это не помешало тем, кто не хотел ждать разрешения своих проблем ещё полгода, съехаться в эту деревню.