— Здравствуй, Евгений, — сказал бывший командир Отдела.

— Здравия желаю, — процедил дисциплинированный младший сержант.

— Ситуация, однако, нестандартная, — прохрипел Коваленко. — Давайте, Сан Саныч, в наш с вами кабинет, а? Ибо не цирк.

— Согласен. — Варшавин кивнул в сторону здания Отдела.

Женька открыл дверь своим электронным ключом, пропустил начальство и дуру — точно, у нее уши пылают. Какие уж тут мишки в цирке — клоуны, один в «цифре», другая — черно-рыжая.

В кабинете начальника было прохладно, только стол захламлен. Новый хозяин молча показал Варшавину на «командирское» кресло.

— Не откажусь, — сказал Сан Саныч, усаживаясь. — Женя, ты давай, выскажись.

— Именно, — Коваленко опустился сбоку. — Судя по фейсу, тебя сейчас удар хватит. Что будет прискорбно. Нам вот кого угодно присылают, кроме переводчиков.

— Я совершенно спокоен, — четко сказал Земляков. — Убедительно прошу пересмотреть решение о назначении товарища курсанта. Исходя из личных обстоятельств и возникающих сложностей.

Варшавин кивнул:

— Звучит убедительно. Лаконично, обоснованно. Правильно формулируешь.

— Товарищ полковник, ну, нельзя в Отделе женщинам, — сдерживаясь, сказал Земляков. — Здесь специфика…

— Что есть, то есть, — согласился Варшавин. — И трудно не согласиться. Я, кстати, как-то был вынужден подобную проблему решать.

— То совершенно иное дело, — зарычал Женька. — Не будем же мы сравнивать…

— Не будем, — опять согласился Варшавин. — У курсанта совершенно иная специализация. И вообще иные времена, иные задачи. Имеем определенную свободу для маневра. Если ты обратил внимание, курсант Уварова прикомандировывается для прохождения практики.

— Нет. Не обратил. Я, товарищ полковник, вообще пребываю в бешенстве, — промычал младший сержант Земляков.

— Ну, это можно понять. — Варшавин посмотрел на Ирку. — Курсант Уварова оканчивает курсы с отличием, следовательно, по окончании практики и присвоении звания может выбрать место службы. Уведомлять рядовой и командный составы мы не обязаны.

— Да что ж за хрень такая… — не выдержал Женька.

— Спокойно! — прохрипел Коваленко. — Не скрою, лично я тоже был против. Нет, я Уварову знал, пусть и поверхностно, до того как Я тебя, Ира, уважаю. Можешь не сомневаться. Без обид, ладно?

— Так точно, — выдавила Ирка.

Голос у подруги был так себе. Женька машинально глянул на кулер — воды бы ей. Коваленко уже потянулся к холодильнику, достал бутылку минералки.

— Смотри, очень холодная. Значит, развиваем. Я был против, но консультации с психологической службой и анализ ситуации показали, что есть ощутимые плюсы.

Женька проглотил несколько горячих слов и спросил:

— Какие, на хрен, плюсы?

Ирка булькала водой — на возлюбленного не смотрела, а сам младший сержант Земляков тоже никак не мог взглянуть на рыжую дуру.

Начальство переглянулось:

— Ну, говоря упрощенно — Ирина может стать маяком. Для тебя точно. И для других групп. Без всяких личных привязанностей, разумеется. Эмоционально сосредоточиться на человеке значительно проще, чем на воротах КПП. Методика проверена в подразделениях ФСПП и себя оправдывает. Как будет с работой по «калькам», не совсем известно. Но у товарища Уваровой есть определенные способности, коэффициент ЭКСТ позволяет. Мы переходим на иные методы работы, Женя…

Они переходят. А Ирка для кого-то маяком будет торчать. Да ни хрена подобного, в … вас… за… по самую.

— От вас двоих зависит, — тихо сказал Варшавин. — Иногда получается, иногда — нет. Но тыла у нас не будет. Сейчас еще есть, но… Подумайте. Отрицательный результат тоже результат. Месяц здесь Ира отслужит, потом переведем. В линейные или рейдовые отделения товарищ Уварова не попадет, у нее специализация и явные способности к координации — так что не волнуйся.

— Кстати, вас тут не для лирики и прочих непотребств объединяют, — прохрипел Коваленко. — Ирина до присвоения звания вообще не военнослужащая. В девятнадцать нуль-нуль — марш домой, и никаких. Земляков — увольнение раз в неделю. В остальное время жужжите по работе как вентиляторы… Кстати, и парковаться в переулке прекратите. Жильцы в полицию жалуются.

Женька машинально покосился на подругу — захотелось закурить. От Иркиных ушей уже вполне можно.

— Ладно, Земляков, покажи кабинет, службы и коммуникации, ознакомь, так сказать. Пресс-атташе у нас едва ли заведется, так что замещай.

С экскурсией не заладилось — едва вышли в коридор, как из глаз курсанта Уваровой покатились слезы. Пришлось взять за плечо и направить к переводческой келье. Из конца коридора кто-то глазел. Да, все мишки в цирке.

В кабинете было темновато, был он тесным и неуютным, а койка так и вообще хреново заправлена. Женька пихнул кроссовки дальше под шкаф, повесил кепи. Ругаться, в общем-то, уже не хотелось. Глупо как-то все.