Конечно, это можно было рассматривать и как хороший признак. Мерзавец еще жив; с ним пока что не разделались. И я все еще могу его поймать! Но как? Я пнул ногой ворота, и ногу пронзила острая боль.

Тогда я схватил их руками и безжалостно затряс, но старые железные стержни оставались такими же надежными, как и прежде. Их не сломать даже слабому призраку, такому как Луи, не говоря уже о смертном. Без сомнения, дьявол даже до них не дотрагивался, а вошел, как и я, с неба.

«Хорошо, остановись. Раздобудь инструмент, да побыстрее, и выясни степень нанесенного им ущерба».

Я повернулся, чтобы уйти, но в этот самый момент Моджо встал в стойку и зарычал в знак предупреждения. В квартире кто-то двигался. Я увидел, как на стене вестибюля затанцевала чья-то тень.

Не Похитителя Тел – такое, слава Богу, невозможно. Но чья?

Через мгновение я получил ответ на этот вопрос. В дверях появился Дэвид! Мой прекрасный Дэвид, одетый в темный твидовый костюм и пальто; он смотрел на меня с другого конца садовой дорожки с характерным выражением любопытства и настороженности. Наверное, за всю свою проклятую жизнь я никогда так не радовался ни одному смертному.

Я сразу же позвал его по имени. А потом по-французски объявил, что это я, Лестат, и попросил открыть ворота.

Он ответил не сразу. Никогда еще он не был так исполнен достоинства и самообладания, настоящий элегантный британский джентльмен; он стоял и пристально рассматривал меня, и на его узком лице с глубокими морщинами не проступало ничего, кроме немого шока. Он перевел внимательный взгляд на собаку. Потом на меня. И опять на собаку.

– Дэвид, клянусь тебе, это Лестат, – закричал я по-английски. – Это же тело того механика! Вспомни фотографию! Джеймс все сделал, Дэвид. Я попался в это тело. Что мне сказать, чтобы ты мне поверил? Дэвид, впусти меня.

Он оставался на месте. Потом, совершенно внезапно, он направился ко мне быстрым уверенным шагом и остановился перед воротами с абсолютно непроницаемым видом.

Я чуть в обморок не упал от счастья. Я все еще цеплялся обеими руками за прутья решетки, как в тюрьме, и потом понял, что смотрю прямо ему в глаза – впервые мы стали одного роста.

– Дэвид, ты себе не представляешь, как я рад тебя видеть, – сказал я, снова перескакивая на французский. – Как тебе удалось сюда попасть? Дэвид, это Лестат. Это я. Конечно, ты мне веришь. Ты же узнаешь мой голос. Дэвид, Бог и дьявол в парижском кафе! Кому об этом знать, кроме меня?

Но он отреагировал не на мой голос; он смотрел мне в глаза и прислушивался к каким-то далеким звукам. Внезапно его поведение изменилось, и я уловил в его лице признаки узнавания.

– О, слава Богу, – произнес он с легким, очень вежливым британским вздохом.

Он достал из кармана маленький футляр, быстро извлек из него тонкую металлическую полоску и вставил ее в замок. Я достаточно соображал в жизни, чтобы понять – это какой-то воровской инструмент. Он распахнул ворота и протянул ко мне руки.

Мы молча обнялись, долго и тепло, и я яростно боролся с подступавшими слезами. За все это время я очень-очень редко дотрагивался до него. И этот момент был наэлектризован эмоциями, которые застали меня врасплох. Мне вспомнилась дремотная теплота наших с Гретхен объятий. Я чувствовал себя в безопасности. И на какую-то секунду я перестал ощущать себя абсолютно одиноким.

Но долго наслаждаться таким утешением сейчас времени не было.

Я неохотно отстранился и опять подумал, какая у Дэвида потрясающая внешность. Он производил на меня такое впечатление, что я почти был готов поверить, будто мне столько же лет, сколько и телу, в которое я вселился. Он был ужасно мне нужен.

Все небольшие недостатки, свойственные возрасту, открытые моим вампирским глазам, сейчас оставались невидимыми. Глубокие морщины на его лице казались частью его грандиозной экспрессивной личности, как и спокойный свет в глазах. Стоя передо мной в безупречном костюме, с золотой цепочкой от часов, поблескивавшей на твидовом жилете, он производил впечатление человека, полного негасимой жизненной энергии, ужасно солидного, изобретательного и серьезного.

– Тебе известно, что натворил этот подонок, – сказал я. – Он одурачил меня и бросил. Остальные тоже меня бросили. Луи, Мариус. Они от меня отвернулись. Друг мой, меня оставили в этом теле, как будто на необитаемый остров высадили. Пойдем, мне нужно проверить, не обокрал ли он мою квартиру.

Я поспешил к входной двери, едва расслышав его немногословное замечание о том, что, на его взгляд, в квартиру никто не проникал.

Он оказался прав. Демон не ограбил квартиру! Она была точно в том же виде, в каком я ее оставил, вплоть до моей старой бархатной куртки, висевшей на открытой дверце шкафа. Желтый блокнот, в котором я делал заметки перед уходом. И компьютер. Немедленно надо залезть в компьютер и проверить, до какой степени он доворовался. А мой парижский агент – бедняге, может быть, до сих пор угрожает опасность. Нужно быстрее с ним связаться.