– Заметь, с пользой.

И я его чмокнула в щеку.

– Но почему они послушали тебя?!

– Хи, я сказала, что уже провела одну революцию в октябре, а вторую в ноябре.

– Моя жена будет обманщицей!

– Обманщицей?! Обижаешь… Жена?! Миканиэль Грэм, ты что, не нашел другого, более приличного места для того, чтобы сделать мне предложение?! Пойдем сейчас же в особняк колдуньи и займемся делом нашей революции!

Особняк пустовал, его покинули пажи, разбежались как испуганные светом тараканы. Дом основательно ограбили, Светкину постель переворошили. К тому же прямо над ее кроватью в потолке зияла дыра. Я посмотрела в нее и увидела чистое небо.

– Как хорошо, что мы Кольцову перетащили! Как плохо, что ее забрал Гельм. Ну, ничего, сейчас начнем, они у меня попляшут.

– Наконец-то мы вдвоем, любовь моя…

Микки привлек меня к себе, обнял и склонился над лицом, чтобы поцеловать. Я расслабилась и приготовилась получать ни с чем не сравнимое удовольствие.

– Изюм, леди Талия! Едва допер…

В проем спальни с мешком за плечами пролез толстяк Струве и остановился как по приказу Альдагиры.

– А что вы тут делаете, сэр Миканиэль?! С леди Талией?!

Ох, уж эти провинциальные нравы!

– Мне что-то попало в глаз, Струве, Миканиэль достает.

– Давайте, лучше я достану! У меня зрение отменное, – он бросил мешок и принялся платком тереть свои линзы. – Я всегда леди Струве достаю, ей нравится.

– Все уже. Достал, – недовольно пробурчал Микки, отстраняясь от меня.

Действительно, Струве достал уже! Не поцеловаться.

Как же тяжело приходилось революционеркам! Как я понимаю Крупскую и Коллонтай! Интересно, под каким именем войду в историю я? Хотелось бы Архипова. Хотя и Грэм тоже ничего. О, обо мне будут слагать легенды! Жила-была, скажут своим детям жители свободного демократического королевства, одна отважная девушка Талия Грэм. И вот однажды взбрело ей в голову прекратить домогательства герцога необычным, но очень действенным методом, и она начала революцию. Красивая ли она была, эта Талия Грэм, спросят дети. О-о-о, безумно красивая! В грязном, рваном костюме пажа она смотрелась великолепно…

Кстати, в этом доме я не первый раз переодеваюсь, выучила поход к гардеробной комнате наизусть.

– Вы тут пока поговорите, а я поднимусь наверх, приведу себя в порядок.

Я кивнула мужчинам и вышла из спальни.

Когда я вернулась, сообщников в бальной зале стало гораздо больше, каждый захватил с собой необходимый инвентарь. Я похвалила тех, кто привел за собой слуг, чем больше народа, тем меньше кислорода для Эдберга. Можно подумать, я на него ополчилась? Ничего подобного. Я помогала полюбившемуся мне народу произвести окончательный выбор в пользу свободы и равенства.

– Товарищи! – встала я на стул, придерживаемая Струве. – Прежде чем мы дружной толпой выступим на дворец, нам нужно…

– Напиться! – выкрикнул кто-то.

– Подраться с гвардейцами Эдберга!

– Помолиться, дети мои, помолиться!

– Слушайте все! – возмутилась я. Ничего они не смыслили в революциях. – Сначала нам нужно сделать транспаранты! На них написать лозунги и наши требования! И восхождение на Голгофу, то есть, на дворец, начать с городской окраины, чтобы к нам присоединились все желающие. Предлагаю первый лозунг – «Да здравствует свобода и демократия»! Второй – «Долой королей»!

Я чувствовала себя Жанной Д,Арк, поднимающей народ против вражеской тирании. Что чувствовала Миканиэль, я не понимала, но он помогал сколачивать деревяшки, обтягивать их материей и писать на них бунтовские слова. Незаметно про Струве забыли, меня несколько сторонились, заметно выказывая уважение. Шовинисты! Им женщина не указ? И главой нашей революции становился Миканиэль. Спокойный и рассудительный, он давал правильные советы, и к нему охотно прислушивались.

Говорят, плохо, когда в семье два лидера, но ради любимого я готова была уступить ему эту роль. И уступила. Мы договорились выступить на дворец в девять вечера, когда все приготовления к бунту будут завершены. До этого я решила сбегать туда на разведку, но говорить Микки об этом не стала. Я не могла рисковать его жизнью! А у своей – я хозяйка. Конечно, будет жаль, если меня поймают и казнят, но, честно говоря, я рассчитывала, что злость Гельма не перевесит здоровый оптимизм Эдберга. Все-таки я новому королю нравилась, раз он предлагал мне стать его фавориткой. А то, что отказала, так какая нормальная девушка сразу примет такое вульгарное предложение?! Если поймают, то скажу, что передумала, и что-нибудь совру еще. Ну, да, я такая неправильная. Я ужасная. Зато со мной весело.

Почему я решила бежать во дворец? Глядя на вооруженную толпу, я вспоминала жертвы революций, и в образе одной из них, несчастной и обезглавленной, передо мной представала Кольцова, застуканная во дворце среди членов королевской семьи. Я хотела ее не просто предупредить, а перетянуть на свою сторону, где сейчас находиться было более безопасно, чем рядом с троном. Я не могла ее опять потерять, теперь уже навсегда! Революционеры, видимо, все-таки выпили и настроились уничтожать врагов демократии, о которой узнали несколько часов назад, беспощадно.

Свеженький костюм пажа делал меня мало узнаваемой. Я надвинула шляпу на глаза и осторожно выбежала из особняка. Среди толпы мою пропажу не заметили. Послав последний взгляд любимому мужчине, я понеслась по улице, как испуганная антилопа. Подходы с задней стороны к дворцу я узнала, когда обходила конюшни к павильону во время драки Бони и Микки с захватчиками. Осталось туда проникнуть незамеченной.

Что мне нравилось, в этом королевстве почти не было собак и кошек. Дремучие люди! Они не знают, что друзья человека лучшие из друзей. Но я опасаюсь тех и других: одних – за злобу, вторых – за коварство. Ну, если с собаками все ясно, то кошки-то, милые животные, при чем тут, спросите вы. У моей бабули жил сиамский кот, который любил сидеть в темном коридоре на полке для шляп. Все бы ничего, только эта пушистая бестия прыгала на головы всем входящим, и четырьмя лапами вцеплялась в скальп, истошно вопя! Когда я пережила этот ужас первый раз, едва не осталась заикой. И очень радовалась, что на мне в тот момент оказался берет, вместе с которым котяра спланировал на пол. В следующие разы я заходила очень осторожно. Бабуля открывала дверь, я выставляла вперед руку с сумкой, котяра прыгал, изредка промахиваясь, и искренне удивляясь откуда среди родственников бабули появился карлик, и тогда проходила я сама. Через некоторое время он осознал обман и стал гадить мне в туфлю. В прямом смысле, между прочим. Тогда я стала ставить туфли на полку для шляп. Попробуй, нагадь в ботинок, балансируя на двухметровой высоте между прутьями решетчатой конструкции! Сколько кот не напрягался, ничего у него не выходило. Бабуля очень любила этого кота и долго сокрушалась из-за его скоропостижного ухода. Дело было так. Бабулю одолели мыши, котяра ведь кроме скальпов ни за кем больше не охотился, и она решила заделать все дыры в ванной. Позвала рабочего, тот пришел с ведром цементного раствора, которое занес с коридор впереди себя…