— На всю жизнь тебе, командир, была наука — не лезь за чужим добром!

Новый взрыв хохота. Улыбается даже Шухов. Из переговорной трубы изумленный голос командира торпедистов:

— Центральный? Что случилось?

Газиев становится серьезным.

— Так вот, товарищи, — медленно произносит командир. — Боюсь, уроки детства мне впрок не пошли… Я все думаю, не потревожить ли нам еще одно осиное гнездо?

Его карандаш упирается на карте в Стангер-фьорд.

Смех стихает. Мысль командира неожиданна, но это самое трудное и, безусловно, самое верное решение. Это максимум того, что мы можем сделать.

— Попробуем подобраться скрытно, — продолжает Газиев. — И устроить гитлеровцам маленький фейерверк.

— Но там наверняка мины у входа, — несмело возражает штурман. — Посты, дозоры…

— Не буду спорить! — говорит Газиев. У него снова отличное настроение. — Но хотел бы убедиться в этом лично! Проложите курс!

Это уже приказ.

Пока Вихров прокладывает курс, командир о чем-то сосредоточенно думает. Потом решительно пишет на чистом листке несколько слов. Размашисто подписывается и протягивает листок мне:

— Взгляни, комиссар!

Это радиограмма. В ней всего четыре слова: «Погибаю, но не сдаюсь».

Под текстом рядом с подписью командира оставлен пробел.

— Подпиши, комиссар, — негромко говорит Газиев.

Я подписываю…

Пятнадцатого февраля в девятнадцать часов семь минут мимо сигнально-наблюдательного поста на базу проследовал танкер «Рейланд», ответивший на запрошенные позывные.

В девятнадцать часов тринадцать минут на подходах к базе появилась подводная лодка, шедшая в надводном положении тем же курсом, что и танкер. Сигнальщик Ганс Кальтофен запросил позывные корабля. С лодки тут же ответил ратьером, но сигнальщик не разобрал ответа. Кальтофен запросил подводную лодку вторично и вновь получил ответ, которого не понял. Однако, предполагая, что так открыто могла идти на базу лишь наша, возвращающаяся с задания подводная лодка, сигнальщик не счел нужным доложить о странных ответах корабля. За подобное грубейшее нарушение инструкции сигнальщик Ганс Кальтофен должен, несомненно, понести самое серьезное наказание…

В девятнадцать часов семнадцать минут на рейде показалась подводная лодка, полным ходом идущая к месту стоянки кораблей. На ходовом мостике подлодки отчетливо были видны фигуры людей. Я запросил позывные лодки. Ответ ратьером был дан немедленно. Однако я не сумел разобрать его. Лодка полным ходом миновала пост. Поскольку лодка уже прошла мимо сигнально-наблюдательного поста на острове Луобон, я не счел нужным подымать тревогу, однако сообщил по телефону о случившемся на береговой наблюдательный пост базы…

В девятнадцать часов двадцать минут наблюдатель на рейде сообщил мне о том, что не разобрал позывных подводной лодки, проследовавшей в гавань. Указанная лодка в это время уже появилась на внутреннем рейде. Я немедленно затребовал ее позывные. Полученный ответ оказался и для меня непонятным. Я потребовал срочно повторить позывные. Одновременно дал сигнал общей тревоги.

Спустя несколько секунд у причала раздался мощный взрыв…

15 февраля(продолжение). У пролива, ведущего в фьорд, ходил курсом, параллельным берегу, сторожевой корабль. Мы затаились на перископной глубине и терпеливо ждали, пока какой-нибудь случай укажет нам проход в минных полях. Ждать пришлось не очень долго. Здесь, видимо, действительно «кишели» корабли немцев. Вскоре на севере показался направляющийся в порт танкер. Чувствовали себя здесь немцы вольготно, хозяевами. Танкер шел без всякого охранения. В десяти кабельтовых от нас судно изменило курс и пошло на ост.

Трудно было предположить, что на танкере есть гидроакустическая аппаратура. Мы двинулись за ним.

Мы шли под перископом, тщательно повторяя все маневры танкера. Немецкое судно поравнялось с островом, лежащим у входа в фьорд. В перископ было видно, как корабль запросили с наблюдательного поста, расположенного на острове, ратьером. Темнело. Вспыхнувший прожектор тщательно ощупывал узкое горло пролива.

Вряд ли можно было даже под перископом проникнуть в бухту незамеченными.

Газиев выждал, пока сторожевой корабль ушел на север, и еще раз поднял перископ. Секунду раздумывал и решительно приказал: